— Так я же пионер…
— Здравствуйте! А почему ты все время со мной? Что тебе это пионерство дает? Вот ты был в пионерском лагере. Весело там?
— Не очень…— признался Анатолий и потупился.
Да, хуже той скуки, что царила в их лагере, придумать трудно. Спали они в душных спальнях. В лес ходили строем. Костры зажигать запрещали — может случиться пожар. Крикунья вожатая только и делала, что следила, чтобы никто никуда «не отлучался»: ни в лес, ни на речку. А река была рядом, лес рядом, глубокие овраги рядом. Ребята ночью убегали купаться. Тайком ловили рыбу, варили уху, карабкались по оврагам. В овраге соорудили «секретный» шалаш, прятались в нем от вожатой. Сражались деревянными мечами, стреляли из луков. Во всех этих проделках первым был Русаков, он же Мамона.
Кто-то заболел ангиной. Больной сознался в тайных ночевках в шалаше. Разразился громкий скандал, в лагере установили еще более строгий режим. Анатолия отослали в Москву.
— Кого это вы там прозвали «С песенкой»? — не без ехидства напомнил Хозяин.
Анатолий как-то рассказывал ему, что так ребята окрестили вожатую. Куда бы ни шли ребята — на зарядку, с зарядки, в столовую, — она деланно бодрым голосом покрикивала: «А ну, с песенкой! Подтянитесь!»
— «Подтянитесь»! — издевался Хозяин, грызя ногти. — Им одно дело — тянуться. Это же Корсаков в юбке. Житья нет от них… Знаешь что? Уж ты постарайся насчет пистолета. Слабо?
— И совсем не слабо!
3
Анатолий не стащил пистолет, не мог пойти на воровство. Он почти не выходил во двор, не отзывался на призывные свистки Хозяина, не играл на баяне, сказался больным — словом, всячески избегал встречи. Ведь будет издеваться!
Так прошла неделя. Однажды Анатолий сидел у окна и читал книгу о втором путешествии Ливингстона в Африку. Со двора послышался истошный визг собаки. Он выглянул в открытое окно и увидел Хозяина, склонившегося над лежавшей на земле Лаской, дворовой собачонкой, с которой дружили все ребята. Придавив правым коленом собаку к земле, Хозяин делал над ней что-то такое, от чего она пронзительно визжала.
«Убивает!» Анатолий помчался во двор. Он растолкал мальчишек, налетел на Хозяина, сидевшего к нему спиной, и, задрав его подбородок кверху, изо всех сил дернул на себя. Хозяин опрокинулся на спину. В руках у него была окровавленная финка. Отрезанный пушистый хвост Ласки лежал на земле. Жалобно скуля, собака зализывала кровоточащую рану.
— Фашист, живодер! — крикнул Анатолий в бешенстве.
