Врачи обязаны сообщать ментам о таких делах. Едва Кубу обследуют в приемном покое, завалится дознаватель. И начнется такая канитель, что тошно станет. К тому моменту, когда Кубу положат на операционный стол или куда там кладут обгоревших людей, менты пробьют насчет пожара в закусочной, поговорят с Шубиным, если он жив. А он наверняка жив, потому что такие типы легко не подыхают. И хрендец на ровном месте. Кубу отправят в тюремную больничку, а Желабовского прямой наводкой в СИЗО, в тухлую камеру на тридцать рыл.
Углядев указатель и жестяной щит на столбе, Жлоб резко вывернул руль, съехал с трассы и погнал "опель" по дороге через лес. В дачном поселке Масловка жил Николай Николаевич Кучушев, знакомый доктор из районной больницы. Пару раз он штопал Жлоба, когда его пописали выкидухой какие-то залетные отморозки. И Кубе тоже как-то помогал. Хороший мужик. Главное, цену не ломит, берет по-божески. И умеет держать язык за зубами.
Кот лежал на чердаке, вдыхая запахи сена, тушеного мяса и гречневой каши, доходившие сюда снизу. Минут двадцать назад, в половине девятого, раздались шаги на крыльце, потом кто-то на всю катушку врубил радиоприемник, послышалась возня на кухне. Это явилась хозяйка и принялась собирать на стол. От этих запахов разыгрался какой-то волчий, звериный аппетит. Кот вытащил из рюкзака пару яиц, ломоть хлеба и пластиковую бутылку с водой. Жаль, что не догадался взять соли. Но и так сойдет.
За слуховым окошком стемнело, непогожий день плавно перетек в ненастный вечер. Кот не рискнул зажигать фонарь, в сумерках издали будет виден даже слабый свет на чердаке. Утолив голод, он снова лег на сено, закрыл глаза и стал слушать, как по железной крыше стучит дождик. Когда стрелки часов подобрались к десяти вечера, Кот подумал, что Чугур не явится ни сегодня, ни завтра. Но в вот сенях затопали сапоги, послышался мужской голос. Слов было не разобрать, но теперь стало ясно главное: Кум все же вернулся...
* * *
Чугур зашел в сени, скинул дождевик и китель. В спальне он переоделся в спортивный костюм, наскоро поужинал и стал собирать дорожную сумку.
– Ты чего так поздно? – равнодушно спросила его Бударина.
– Поздно? Это еще рано, – отозвался Чугур, укладывая полотенце и бритвенные принадлежности. – Все разъехались. На юга задницы греть. А те, кто остался, тупее сибирского валенка. На хозяйстве вместо себя оставить некого. Дела в Москве займут дней пять, не меньше. Значит, неделю меня не будет.
