— Да, очень. Я ведь железный. Просто всегда лучше держать себя в руках. И потом, пойми, ты не виновата в том, что Нэнси стало плохо.
— А кто же виноват? Мне не нужно было связываться с тобой!
— Вот ты как! — обиделся Алекс.
Именно так и не иначе, подумала про себя Кэролин. Она отошла от Алекса, физически чувствуя идущие от него волны раздражения, и стала смотреть во двор больницы. За окном продолжала бушевать гроза. Цветы на клумбах и листья деревьев были мокрыми и блестели под светом электрических фонарей. Но перед внутренним взором Кэролин возник их дом на ранчо. Она вспомнила свою комнату, на стенах которой висели фотографии Нэнси с их матерью. Сестра была гораздо счастливей ее в этом отношении: она прекрасно помнила мать, умершую уже после вторых родов. Ей же самой вместо нежной материнской заботы досталось всего лишь несколько фотоснимков.
Поэтому, если что-нибудь случится с Нэнси, Кэролин никогда себе этого не простит.
— Перестань себя корить, — настаивал Алекс, подойдя к девушке и коснувшись ее руки.
Кэролин вздрогнула и отвернулась от него.
— Это ты перестань давать всякие глупые советы! Как у тебя вообще хватает наглости встревать в наши семейные дела после всего, что с нами сделал! — закричала Кэролин. — Ты вообще никакого отношения не имеешь ни к Нэнси, ни к Энрико, ни ко мне, тебе здесь делать нечего, уходи!
— Но, Кэролин, как ты можешь так говорить, если мы с тобой…
Слава Богу, что Алекс не успел договорить фразу до конца, как они услышали позади мужской голос.
— Кэролин права. Уходи.
Это был Энрико Тореро, стоявший в дверях больничной палаты.
Девушка бросилась к нему со словами:
— Что с Нэнси? Как она?
Но тот не ответил ей, сконцентрировав все свое внимание на Алексе.
— Я доверял тебе и действительно считал тебя членом нашей семьи, а ты что с нами сделал?
Алекс бросил на него убийственный взгляд.
— Никогда, слышишь, никогда я не был по-настоящему членом вашей семьи.
— Но мне хотелось…
— Не знаю, что там тебе хотелось, но ты никогда не относился ко мне как к брату, — резко прервал его Алекс, нахмурившись. — Я был у тебя всего лишь наемным рабочим, мальчиком на побегушках, не более того.
Энрико от удивления даже отступил на шаг назад.
— Так вот, значит, кем ты хотел бы быть: моим братом!
— Я и есть твой брат, — решил наконец-то признаться Алекс, которому до чертиков надоело скрываться. К тому же Энрико следовало знать, кто подставил и разорил его. И кто вслед за этим вернет ему утраченную компанию.
