- Нэн велела предупредить тебя - они уезжают сегодня утром на уик-энд, но когда вернутся, будут опять тебя ждать. Если... - Она внезапно замолчала. - Сильнее, Джокко, - прошептала она спустя минуту. - Сильнее.
Крепко обхватив её за бедра, я сделал движение вперед как можно глубже и в это время глубокий, сотрясающий душу звук "ооооххммм" сорвался с её губ - она достигла своего пика. Хотя судить об этом было трудно - она только ошалело водила головой из стороны в сторону.
Иногда раздавались какие-то тихие звуки, но они никак не отражали бушующей у неё внутри бури. И когда этот шторм начал утихать, и я уже не опасался помешать её наслаждению, я начал движения в убыстряющемся ритме, уже для своего собственного удовольствия. Элла оставалась совершенно неподвижной в течение целой минуты, пока я бурно содрогался, изливаясь в нее, и крепко сжимая её бедра, чтобы она не упала.
- Никто никогда не сравнится с тобой, Джокко Рэм, - сказала она нежно, когда я, поцеловав её в шею, направился в ванную.
* * *
Когда я вернулся, она лежала, вытянувшись на спине, глаза её слипались.
- Ты ещё не трахнул эту девицу, которая поселилась у тебя в квартире? - спросила она, когда я начал одеваться. - Рени Стил.
Я помотал головой и сказал:
- Она слишком юна... и слишком невинна.
- Но кто-то же должен впервые устранить это препятствие. Лучше, если это сделаешь ты. Только поаккуратнее, не то разорвешь её пополам.
Когда я уходил, она уже спала.
Я пересек лестничную клетку и отомкнул дверь своей квартиры. Франс одевалась в спальне. Есть девушки хорошенькие, есть прелестные, есть смазливенькие, бывают восхитительные, но некоторые настолько прекрасны, что просто не поддаются описанию. Когда впервые видишь одну из них, то чувствуешь себя так, будто тебя ударили тяжелым молотом прямо под дых. Когда Франс вышла из спальни, я почувствовал примерно такой удар.
Дыхание у меня перехватило, в ушах зашумело и внутри все сжалось несмотря на то, что я только что вернулся, излив свою страсть в упругое лоно Эллы Гизелл. Думаю, что выглядел полным идиотом, пока стоял, уставившись на Франс, как приезжий из глухой провинции впервые в жизни пялится на небоскреб. Она была воплощением мечты, в облегающих брюках и элегантном болеро. Не знаю, что она с собой сделала, но это было прекрасно. Ее ресницы казались длиннее, губы мягче и теплее.
- Тебе нравится? - спросила она, изящно повернувшись, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Не получив ответа, она направилась ко мне. - В чем дело, Джокко? Ты себя плохо чувствуешь?
