Медленно приходя в себя, он снова закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Он находился в «Черном лебеде», в комнате наверху. Три, а может быть, четыре дня и столько же ночей он топил в вине свои печали. И, если он не ошибался, — тут он снова застонал, ощутив, как мягкое женское тело прильнуло к его спине, — здесь имела место быть небольшая оргия, со временем развернувшаяся по полной программе. Деталей он, разумеется, не помнил, да и не собирался вспоминать. Он искал забвения, и он его нашел. Все остальное не имело значения.
Барабанная дробь вдруг превратилась в тяжелые удары в дверь.
— Лукас! Открой! — заорал мужчина за дверью.
Лукас узнал голос своего кузена Адриана.
— Мы знаем, что ты там! — чуть тише прокричал второй мужчина.
Это был голос его младшего кузена Перри.
Лукас только крепче зажмурил глаза. Если он не ответит им, то, может быть, они уйдут и оставят его в покое.
— Проклятие! — послышался женский голос за его спиной; женщина приподнялась и, не стесняясь, крикнула в ответ: — Кончайте орать! Ваш приятель мертвецки пьян!
— Немедленно откройте дверь! — потребовали из коридора.
Это был голос Адриана.
— Ладно! Попридержите вашу прыть! — рявкнула девица, и Лукас услышал, как Милли (а может, Лили?) забормотала еле слышно: — Богач, так ведь о нем отзывались! Тоже мне богач, клянусь моей задницей! Мне еще надо получить с него денежки!
Она схватила Лукаса за плечо и принялась трясти.
— Я хочу получить мои денежки, — заявила она. — Эй, я не виновата, что ты так нализался, что полностью отключился, не обращая внимания на мои прелести.
Затем наступила пауза — женщина задумалась. Но вскоре она спросила:
— А кто такая Джесс?
Этот вопрос окончательно привел Лукаса в чувство. Взревев от ярости, он соскочил с постели. Однако гнев его несколько стих, когда он увидел страх в глазах женщины, а потом и вовсе остыл, когда он хорошенько разглядел девицу с формами Венеры, прелестным личиком и голубыми глазами. Если близость с Милли (а может, Лили?) не прельстила его, значит, он был совсем плох.
Господи, и с каких это пор, захмелев, он стал жалеть себя?
Джесс! От одного этого слова его гнев снова ожил. Скрежеща зубами, Лукас огляделся вокруг в поисках своей одежды, но тут же обнаружил, что он полностью одет. Не хватало только сюртука и ботинок. Сюртук он обнаружил на полу, на куче женской одежды. Дотянувшись до него, Лукас вытащил из кармана золотую монету и швырнул ее девушке. Милли онемела от восторга, что вовсе не удивило Лукаса, ибо и серебряной монеты было достаточно, чтобы заплатить за благосклонность служанки из «Черного лебедя», о чем ему давным-давно было известно.
