— И все-таки — кто назовет национальные особенности российского секса? Или у нас нет таких?
— Можно так поставить вопрос: существует ли какая-нибудь специфика в любви, которая обусловлена национальными различиями?
— Морду набить женщине — вот российская специфика. Не бьет, значит, не любит. Это с XVI века отмечалось всеми иностранцами.
Шум, неясные возгласы.
— Минутку! Давайте выясним справедливость тезиса, Кому-нибудь приходилось бить женщину?
— Конечно, а как же!
— Расскажи.
— Боюсь, что меня потом сюда не пустят.
— Наверное, я не русская женщина, но для меня попытка ударить — это уже преступление.
— А ударить в процессе секса?
— Я помню один момент в моей жизни. Я одной женщине признайся в любви. Мы с ней лежим, и я говорю: «Как я тебя люблю!» А она отвечает: «Послушай, что там во дворе происходит». А там пенсионеры какой-то анекдот травили. У меня было настолько острое ощущение невостребованности своих чувств, что я подумал: то ли мне себя укокошить, то ли ее выкинуть в окно. И я начал от отчаяния вот так стучать затылком о стену. Но если бы я этого не сделал, то, наверное, я бы ее убил. Хотя это, я думаю, не национальная черта…
— Иногда женщина от хорошего секса приходит в состояние аффекта. Если ее не ударить, не остановить, она может превратиться в тигра.
— А тебя мужчины били когда-нибудь?
— Били.
— За что?
— Было бы за что, вообще убили бы.
— И все-таки — в какой ситуации тебя били?
— Я же стерва. Стерву положено иногда проучить.
— А ты можешь конкретнее?
— Ну, ситуация была такая. Я выгнала мужчину, я ему сказала: пошел вон! А он всячески меня преследовал, подстерегал и просился обратно. Но я говорила, что все кончено, обратного нет пути. И он был настолько в отчаянии, что при одном таком разговоре… Короче, он был бойцом спецназа. И как я до сих пор жива, непонятно. Но я поняла, что надо было иначе с ним обращаться. Хотя потом я просто уехала из этого города. А еще я с мужем дралась страшно. Однажды мы гуляли в Доме журналиста и мне спьяну захотелось уехать с какой-то компанией. Без него. Он почувствовал себя крайне оскорбленным. Произошла безумная драка, нас вахтеры растаскивали. Мы друг друга так намолотили, что потом неделю ходили оба забинтованные. И даже на какое-то время разъехались, полгода друг другу на глаза не показывались. Потом, правда, снова сошлись.
— Повсюду бьют женщин. И в Америке.
— К вопросу о стерве. Я, как адвокат, периодически посещаю так называемые исправительные учреждения. И в одном лагере нестрогого режима познакомился с мужиком, который по своей воле сел в тюрьму — только чтобы изолироваться от жены-стервы. Причем там были такие подробности. Первый раз он открыто что-то украл, его арестовали, судили, но на суд пришли все соседи и сотрудники по работе и говорят: это он из-за жены, это она, стерва, виновата! Судья спрашивает: если ты хочешь изолироваться от жены, почему таким способом? почему просто не уйти? в конце концов можно на Север завербоваться. Он говорит: «Ваша честь, она в постели такое делает — я без нее две недели прожить не могу, меня от нее только колючая проволока спасет». Но ему дали год условно, с вычетом двадцати процентов. Тогда он поехал в соседний город и ограбил ларек. Со взломом. Ему дали четыре года. И там, в лагере, он на хорошем счету, нормально живет, отдыхает. Показывал мне ее фотографию — действительно, стерва. Я спрашиваю, что же она такое в постели делает? Он тут же замкнулся, говорит: и не расскажу, и адрес не дам!
