Врач не ответила. Взяла бумажку, что-то начала писать, склонив голову к плечу.
— А вы когда-нибудь видели домовых? — буднично спросила она, продолжая писать.
— Домовых не видела. А оборотня однажды видела. В детстве.
Врач отвлеклась от своего писания и посмотрела на Варвару Тимофеевну.
— Я девчонкой бежала мимо Игнашова хутора. Возле избы дед Игнаш стоял. Вдруг смотрю, по небу огненный шар летит. Об дерево как даст! И рассыпался. А вместо Игнаша кот.
— А при чем тут оборотень? — не сообразила врачиха.
— Так дед Игнаш в кота оборотился.
— А как вы это поняли?
— Кот здоровый, с ягненка. Усы, как у Игнаша, и смотрит так же, из-подо лба.
Варвара Тимофеевна увидела памятью: черная туча над хутором, огненный пух, тяжело летящий над старым колдуном Игнашом, кот-оборотень и сама Варька, захлебнувшаяся страхом, — летящая, босоногая.
— А может быть, пока вы смотрели на шаровую молнию, дед ушел в избу, а кот вышел. Дед сам по себе, а кот сам по себе.
— А очень может быть, — задумчиво проговорила Варвара Тимофеевна, впервые за пятьдесят лет усомнившись в видении детства: огненный дух — это шаровая молния, Игнаш — это Игнаш, а кот — просто Игнашов кот.
— Очень может быть, — заключила Варвара Тимофеевна и скучно посмотрела на врачиху.
Врачиха была хоть и полная, но какая-то худая. И зачем ей было расшифровывать ту далекую тайну, через столько лет делать из непостижимого оборотня старого брезгливого кота?
В очереди было интереснее.
Спустилась ночь. На небе появилась луна. Возле нее околачивалась одинокая звезда.
Кушетка была отодвинута от стены, стояла почти посреди комнаты, и казалось, будто плыла среди теней и оттенков.
…Сережа рванул гармонь. Варвара выскочила на круг, закричала частушку:
Как один платок на шее, а другой на голову,
Как один любовник сдаден, а другой на череду…
Варвара носилась, притопывая, поводя руками, высвечивая в ночи желтым передником. Передник ей привезли из города в подарок, и она надевала его по торжественным случаям.
Вся деревня Сюхино состояла из одной улицы. Улица выходила к мелкому оврагу. Там обычно шло гулянье.
Сережа с одобрением глядел на Варвару, а его жена Соня стояла на краю оврага и смотрела.
Сережа скинул гармонь на траву, достал из кармана штанов кулек конфет «подушечек», пошел к Варваре, волнуясь, держа подношение в вытянутой руке.
— Мить! — шепнула Соня шестилетнему Митьке. — Поди к отцу, скажи: «Пап, дай конфеточку…»
Митька с удовольствием сбежал по косой на дно овражка, сунулся к отцу:
