Иногда мама приходит довольно поздно, однако раньше отца. Она видит, что его дублёнки нет на вешалке, ужасно радуется. Быстро переодевается в пижаму, и мы с ней начинаем танцевать на ковре посреди комнаты, вскидывая ноги, как ненормальные, обе в пижамах и босиком. У мамы пижама в ромбик, а у меня в горошек. Мы ликуем, но шёпотом, сильно разевая рты, и нам бывает невыразимо прекрасно.
А когда у мамы библиотечные дни и она целый день дома, готовит еду на несколько дней, а отца нет до позднего вечера, — вот тут-то она появляется у меня в комнате, не учитывая, что мне надо спать, а не разговаривать, и начинает из меня варить воду.
Она говорит:
— По-моему, он от нас ушёл.
Я говорю:
— А как же кожаный пиджак и джинсы? Без них он не уйдёт.
— Но он может прийти за ними позже.
— Глупости, — говорю я. — От меня он никуда не денется.
Однако я пугаюсь, и у меня начинает гудеть под ложечкой и щипать в носу. Я не представляю своей жизни без отца. Я скачусь на одни тройки и двойки. Я вообще брошу школу и разложусь на элементы. Я получаю хорошие оценки исключительно ради отца, чтобы ему было приятно. А мне самой хватило бы и троек. И маме тоже хватило бы. Она рассуждает так: «Три — это удовлетворительно. Значит, государство удовлетворено».
— Я с ним разведусь, — говорит мама.
— Причина?
— Он мне не помогает. Я сама зарабатываю деньги. Сама стою в очередях и сама таскаю кошёлки.
— А раньше было по-другому?
— Нет. Так было всегда.
— Тогда почему ты не развелась с ним раньше, десять лет назад?
— Я хотела обеспечить тебе детство.
— Значит, когда я была маленькая и ничего не понимала, ты обеспечивала мне детство. А сейчас, когда я выросла, ты хочешь лишить меня близкого человека. Это предательство с твоей стороны.
— Ну и пусть.
— Нет, не пусть. Тогда я тоже не буду с тобой считаться.
— У тебя впереди вся жизнь. А мне тоже хочется счастья.
Я не понимаю, как можно в тридцать пять лет, имея ребёнка, хотеть какого-то ещё счастья для себя. Но сказать так — не тактично. И я говорю:
— А где ты видела счастливых на вое сто процентов? Вон тётя Нина моложе тебя на пять лет, худее на десять килограмм, однако без мужа живёт и ездит каждый день на работу на двух видах транспорта, полтора часа в один конец. И занимается каким-то химическим машиностроением, чтобы заработать на кусок хлеба. А ты — работаешь через дорогу, любишь свою работу, все тебя уважают.
Занимаешь своё место в жизни. Вот уже пятьдесят процентов. Я — удачный ребёнок. Здоровый и развитый. Ещё сорок пять. Ничем не болеешь — один процент. Вот тебе уже девяносто шесть процентов счастья, остаётся четыре процента… Но где ты видела счастливых на сто процентов?
