таинственное и непонятное – тем более ночью, человеческие нервы и органы чувств по ночам всегда перенапряжены, это уже генетическое, со времен пещер и бродящих вокруг саблезубых хищников…
Но озеро, открытое и залитое солнцем, никаких мрачных мыслей не навевало, а значит наиболее вероятным становился другой вариант, довольно хреновый… Для Пашки хреновый.
Главный и самый неприятный вопрос он задал, когда они вернулись от берега к палатке:
– Скажи, Паша, а Лариса не увлекалась ничем таким… ну, таблетки всякие, галлюциногены? Если ты уверен, что не врала, могло ведь и действительно привидеться…
Последний раз Лукин видел Лариску озорной шестиклассницей, а теперь фактически спрашивал старого друга: не наркоманка ли его дочь, убившая дружка под кайфом? Очень не хотелось ему задавать такой вопрос…
Паша поморщился и долго молчал, массируя правую сторону груди и глядя на противоположный берег, где солнце почти исчезло в тайге. Ответил он со слегка напускным спокойствием:
– Не знаю, Игорь. Родители вообще много чего про взрослых детей не знают… Я ничего и никогда не замечал; мать, пока была жива, – тоже. Тесты делали… после рассказа ее – ничего не нашли. Но сам понимаешь, какие в нашей райбольнице тесты, разной гадости сейчас столько напридумывали…
«Вот так. По крайней мере открыто и честно. Вполне может быть, что завтра мы начнем поиски наркотического фантома по стандартному, отработанному во многих экспедициях алгоритму: осмотр берегов на предмет следов, расспросы аборигенов, буде такие имеются, прочесывание дна эхолотом (непременно засечем несколько подозрительных валунов и топляков). Как бы я хотел, Паша, чтобы мы чего-нибудь действительно нашли… Но именно потому, что я специалист и не раз имел дело с такими историями, знаю – шансов найти нужное тебе нет… Ни одного…»
Последние лучи окрасили воду в неприятно-красный цвет. И Лукин подумал – что-то мрачное в озере все же есть.
2
Утром никаких поисков не началось. Утром, лишь чуть развиднелось, была бешеная гонка обратно по лесным дорогам, и прыгающий в руках руль, и хрип-стон сквозь стиснутые зубы: “Держись, Пашка, держись…”
Он успел.
Успел и сам тому удивился, глянув на часы (потом, когда Пашку повезли куда-то вглубь больничного корпуса на каталке, торопливо отдавая на ходу указания) – глянул и удивился себе и старому уазику, прикинув, с какой скоростью промчался казавшуюся вчера бесконечной дорогу, при том еще и стараясь аккуратно объезжать всевозможные ямы и выбоины.
