Прощай, Левелле… Значит, писал все-таки Ла-Пуэн. Бедняга, хорошо же «пошарили» в твоих мозгах.
НУАРМОН САМ
Прощай, Нуармон…
ВЫПАЛЗАЕТ НОЧЬЮ
Эх-х-х-х…
АСТАЛИСЬ ДВА ПАМИЛУЙ ДЕСТВЕНАЯ МАТЬ
Вот как… Вот что написал перед смертью известный богохульник Ла-Пуэн… Надеюсь, Девственная Мать вняла твоей просьбе.
Два-три слова я не сумел разобрать. Прикидывал так и этак – нет, не «принцесса». И не «Иветта». Она одна из двух уцелевших на момент последней записи? Не бесспорно, о судьбе еще пятерых ничего не сказано…
Бедная девочка… Ну и в историю же втравил я тебя… Зачем, зачем я послушал Виайля с его хитроумными планами… Зачем ехал к Танкреду кружной дорогой, через Острова? Пускай бы проследили мой путь из Буа, пускай заподозрили бы, что Рыжий Эйнис – я… Зато сэкономил бы месяц, этот жуткий месяц, – и вовремя увез бы Иветту…
Надо было подняться в донжон и взглянуть страшной правде в глаза…
4
Заклятия подействовали удачно, бедро почти не болело и я почти не хромал. Но все равно винтовая лестница донжона показалась мне бесконечной.
1
Дверь оказалась не заперта, повернулось на петлях с легким скрипом. Я не решался шагнуть внутрь.
– Арно, милый, это ты?
Сердце замерло. В самом прямом смысле прекратило биться. Ноги приросли к плитам пола. Горло стиснула невидимая петля – ни вздохнуть, ни крикнуть.
Наваждение… Не бывает… Не бывает хороших концов у страшных сказок…
А потом сердце ожило и забилось: да-да-да! Именно тебе выпал хороший конец! Ты заплатил страшную цену, за спиной остались мертвые друзья и мертвые враги, мертвая Изабо… Ты заслужил!!!
А потом ожили ноги, и стремительно шагнули через порог. К Иветте. И к половине королевства в придачу…
Лишь невидимая петля не отпустила горло.
Пожалуй, к лучшему…
Я хотел закричать, – и не смог.
Я хотел зарыдать, хоть давно разучился, – и не смог.
– Арно, милый… – вновь позвала Иветта.
2
Ее голос остался прежним – звонким и мелодичным голосом семнадцатилетней девчонки.
И прежним осталось лицо – лишь тени под глазами стали чуть глубже, да на лбу появилась крохотная вертикальная морщинка.
Остальное же… На остальное лучше бы не смотреть… Но взгляд упорно возвращался к телу, неуклюже задрапированному алой тканью – по-моему, шторой с окна бального зала…
Сейчас у Иветты должен был истекать седьмой месяц беременности… На вид же она переносила дитя… Переносила несколько лет, как минимум. Она и раньше любила сидеть в этом огромном, неудобном кресле, украшенном резным гербом сьеров де Буа на высоченной спинке… Устраивалась на самом краешке, как птичка на жердочке, и говорила, что ощущает незримую духовную связь с предками.
