Золотистые глаза в упор глядели на него. Маленьким розовым язычком она облизала пересохшие губы. Эти соблазнительные сочные губы беззвучно, властно приказали ему:
— Не смей!
Он улыбнулся в ответ. Капитан Николас Броган не подчиняется женским приказам. Три ярда.
Он сжал и разжал кулаки. Напряг мышцы. Собрал все силы до последней капли.
Повозка, тарахтя, приближалась к оврагу. Глухие заросли так и манили его к себе.
Колесо наехало на ухаб, давя засохшую грязь с хрустом, который показался оглушительным. Повозка заскрипела, покачнулась и наклонилась, рискуя завалиться набок. И тут он прыгнул.
Как пантера. Как ныряльщик в море. Как распрямившаяся пружина, он бросил свое тело вперед. Прямо на девушку.
Та вскрикнула, пытаясь вскочить на ноги, но он, схватив ее обеими руками, крепко прижал к себе, и инерция прыжка выбросила их из повозки.
Время как будто остановилось. Они зависли в воздухе. Худенькое тело девушки было крепко прижато к его телу. У нее бешено колотилось сердце, послышались крики и брань. Душераздирающий крик — это Бикфорд обрушился всем своим весом на борт повозки, и повозка, потеряв равновесие, с грохотом упала, накрыв толстого тюремщика. Испуганно ржали лошади. Кричала девушка.
Земля приближалась. Слишком быстро.
Николас приземлился в грязь, приняв удар на себя, и застонал, ударившись о твердую землю. Девушка захлебнулась от страха и боли.
Они покатились по склону оврага вниз. В дикой круговерти смешались небо, деревья, трава и катящийся по склону клубок ног, рук, шелковых юбок, белокурых волос и гремящих железных цепей. Девушка со связанными руками за спиной была совсем беспомощна, а Николас пытался ухватиться за кусты. Не получилось. Они катились все быстрее и быстрее. Камни и ветви били и царапали, как будто сам лес пытался их уничтожить. Наконец они достигли дна.
Оглушенный падением, Николас на мгновение потерял сознание, но тут же очнулся. Над головой просвистела пуля.
— Не двигайся, вонючий ублюдок! — откуда то сверху рычал Суинтон.
Николас услышал треск кустов: к ним бежали полицейские. Он открыл глаза. Синее небо и ветви Деревьев пьяно качались перед глазами, вызывая дурноту.
— Хватай их, Суинтон! — кричал Лич. Николас уголком глаза видел их. Суинтон и Лич спускались по склону оврага, оставив коней наверху: животные не могли спуститься по крутому склону, густо заросшему кустарником. Он на это и рассчитывал.
Самой подходящий момент, чтобы помолиться!
Заставив себя позабыть о боли, он затаил дыхание и лежал, не подавая признаков жизни.
