– А что, Григорий, видал, как люди нынче летать стали?
– Лю-у-ди? Где ж оны летают?
– Как где? Да вон, сейчас летел.
– Барин летел, а ты говоришь люди. Чего барину не полететь, – народ обеспеченный.
– Летают? А пусть себе летают. Мне-то что! Волнуются и спрашивают о мнении больше интеллигенты. Мужики и извозчики чрезвычайно равнодушны.
Посмотрит сонными глазами на парящего Фармана и сплюнет с таким видом, точно у себя в Замякишне и не такие штуки видывал.
В середину круга – к ангарам, аппаратам и тонконогим французам – попасть очень трудно.
Нужна особая протекция.
Один инженер, набравшись храбрости, рискнул и перешел заколдованную черту.
Не успел он сделать десяти шагов, как к нему подошел какой-то полный господин, иностранного покроя, очевидно, один из участников воздушного дела, и, вежливо поклонившись, что-то спросил по-немецки.
Инженер этого языка не знал и ответил по-французски, что очень просит разрешить ему посмотреть поближе машины, так как он сам специалист и очень авиатикой интересуется.
Но полный немец не понимал по-французски и снова сказал что-то по-немецки и грустно покачал головой.
Инженер понял, что немец и рад бы был пропустить его, но не может, так как это будет против правил. Он вздохнул, извинился, развел руками и вернулся на свое место. Немец тоже исчез.
Когда полет окончился и публика стала расходиться, инженер снова увидел своего немца. Тот сидел на автомобиле и ласково указывал свободное место около себя, предлагая подвезти.
«Какой любезный народ эти иностранцы», – подумал инженер и с радостью воспользовался предложением, тем более что при разъезде с аэродрома очень трудно разыскать своего извозчика. Все они, позабыв свой номер и свое имя, пялят глаза на небо.
Разговаривая больше жестами и любезными улыбками, инженер и немец делились впечатлениями дня. Русские вообще как-то слащаво жентильничают с иностранцами, в особенности если говорят на чужом языке, и непременно скажут «pardon» там, где по-русски привычно и верно звучит: «О, чтоб тебя!»
– Хе-хе! – радушничал немец, устраивая инженера поудобнее.
– Хе-хе! – деликатничал инженер, усаживаясь на самый краешек.
Так ехали они умиленно, весело и приятно, как вдруг на повороте немец высунулся вперед и крикнул шоферу:
– Забирай левее, братец, там будет посвободнее, а то, видишь сам, какая давка, – ни тпру, ни ну!
Так и отчеканил на чистейшем русском языке. Инженер чуть не выскочил:
– Да ведь вы русский, черт вас…
