— Я виделась со Сьюзен, — прервала ее размышления Джесс.
— Со Сьюзен?
Перед Пи Джей тотчас же возник образ высокой, суровой на вид девушки, которая постоянно ходила, уткнувшись носом в книжку, и которая своими грубоватыми манерами отпугивала от себя окружающих.
— О Боже… — прошептала она. — И как у нее дела?
— Похоже, отлично. Преподает в колледже. Разведена.
Воспитывает сына.
Пи Джей провела пальцем по краю бокала.
— Тогда, в Ларчвуде, у нее ведь тоже родился сын? — тихонько спросила она.
Джесс кивнула.
Пи Джей откинулась на спинку дивана.
— Моему сыну в этом году уже двадцать пять.
— И моей дочке тоже, — подхватила Джесс, но Пи Джей ее не слушала.
Она думала о своем сыне, от которого отказалась. Много лет потребовалось, чтобы вытравить воспоминания о нем из своей памяти. Однако временами она мысленно возвращалась к нему. И почему-то всегда, вспоминая сына, она вспоминала своего отца. Чтобы выжить, чтобы быть сильной, ей не следовало бы этого делать.
— Я хочу, чтобы мы встретились, — сказала Джесс.
Подняв голову, Пи Джей взглянула ей в глаза.
— Со Сьюзен? Бог мой, Джесс, стоит ли? Она и тогда общительностью не отличалась. — Она улыбнулась. — В то время мы твердо знали, что когда все будет позади, мы больше никогда не увидимся.
Джесс поставила на столик свой бокал и повертела кольцо.
— Со Сьюзен, с тобой, со мной, — пропустив мимо ушей ее слова, заметила она. — И с Джинни. Если она, конечно, приедет.
— С Джинни?
— И с нашими детьми.
— Что? — поразилась Пи Джей.
— В субботу, шестнадцатого октября, в Ларчвуд-Холле.
Пи Джей нервно рассмеялась.
— Ты шутишь, Джесс? — Однако, взглянув Джесс в лицо, поняла, что та говорит совершенно серьезно. — Зачем все это? — Голос ее прозвучал громче, чем ей хотелось бы.
— По-моему, пришло время, — последовал спокойный ответ.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Пи Джей взглянула на репродукцию Моне: размытые краски, неясные образы, нечеткие, как память.
— Это не мой сын, — услышала она собственный голос. — Я отдала его чужой женщине и примирилась с этим много лет назад.
Джесс не отрываясь смотрела ей в глаза, словно хотела пронзить ее взглядом.
— Разве, Пи Джей?
Пи Джей вспомнила о бессонных ночах, проведенных в одиночестве. Она любила свою работу, получала от нее полное удовлетворение. Но когда оставалась наедине со своими мыслями, когда комната погружалась в темноту и сон ускользал от нее, Пи Джей чувствовала устрашающую пустоту. И тогда она начинала думать о смысле жизни, о сыне. Она осознавала, что не просто отказалась от ребенка, а пожертвовала своим незаслуженным счастьем.
