— Только после вас, мадам писарь.
Она не обратила внимания на его насмешливый тон.
— Нам предстоит, мадам, многое сделать за это утро. Надо готовиться к осаде.
Джоселин немного испугалась.
— К осаде?
— Конечно. Неужели вы думаете, что ваш папаша смирится с моим присутствием здесь! Дай Бог, если у нас есть в запасе два-три дня, чтобы подготовиться к встрече с ним. Очень скоро он обнаружит, что вызов короля на заседание совета от Борсвика был лишь приманкой. Тогда он примчится сюда, чтобы поглядеть, кто это обвел его вокруг пальца.
— Приманка? Значит, все было вами задумано заранее?
Он ответил ей улыбкой и промолчал.
— А что будет с нами, с Аделизой и со мною?
— Трудно сказать… Мы выясним, какую ценность вы представляете для вашего папаши. Но предупреждаю, что я намерен назначить за вас самую высокую цену.
— Догадываюсь.
— А я и не сомневался в вашей прозорливости, раз вы уж столь ученая женщина.
— А если отец не согласится с назначенной вами ценой? Что тогда?
Какими же ледяными вдруг стали его глаза!
— Подобно вам, мадам, я с юных лет осваивал науку выживания и знаю, как соблюсти свои интересы. Будем надеяться, что к нашему общему благу мне не придется применить мои знания на деле.
Джоселин перестала бояться этого мужчину. Господи, да он же обыкновенный человек и никакой не призрак, хоть и холоден, как ледяная глыба, извлеченная из погреба. Но с ним можно иметь дело.
Ему надо выжить. Ей — тоже.
Она вполне понимала его. Отец отдаст выкуп за одну дочь, но вряд ли за другую, нелюбимую. Пуще всего он трясется за свой денежный кошель. Дочь, рожденная от жены из дикого Уэльса, которая вместо приличного дохода принесла ему лишь лишние заботы о каких-то жалких клочках земли, которые ему еще надо охранять от набегов, — зачем ему такая дочь?
Ее надо выдавать замуж, выделять ей приданое — Джоселин понимала, что отцу она только в тягость. Но незачем знать об этом новому владельцу Белавура.
— Урожай в этом году был неплох, — начала она уже на ходу свой отчет. — Если пожелаете, то слуги могут взвесить все зерно в амбарах на ваших глазах… — Тут она усмехнулась. — …на ваших львиных глазах… Вы же не человек, а Лев Нормандский, так о вас говорят!
Ох, как ей было приятно подшутить над ним, над героем легенд. Простит ли он ей шутку или вопьется в нее своими львиными когтями? Или разрубит ее своим мечом? В любом случае, расправившись с беззащитной женщиной, он будет выглядеть в глазах окружающих дураком.
