«Что же, я так и зайду? Спрошу: отчего ты меня не узнала? А может, Лидка уже легла спать? Нет, это глупо! — решила Елена. — Я лучше сначала просто пройду мимо, посмотрю, что она делает!»
Елена схватилась за поручень и направилась в начало вагона. Дверь купе проводников была приоткрыта, две проводницы, Лида и та, другая, ее напарница, сидели за столом и мирно ужинали. «Колбаса с хлебом и чай, — заметила Лена. — Нехорошо отвлекать. Пусть поедят». Она сделала вид, что отправилась помыть руки.
— Ну, Ванька твой что, учится? — расспрашивала за столом Лиду вторая проводница. — Нравится ему?
— Нравится-то нравится… — отвечала та с такой сердечной, такой мягкой улыбкой, что сразу было ясно — речь могла идти только о Лидкином сыне. — Да глупый еще. Вот приехала утром — смотрю, хромает. Что такое? А он опять портянками ноги в кровь стер. Пятнадцать лет парню, а все никак не научится правильно портянки наматывать! Дома-то все в кроссовках!
— А трудно в Нахимовское училище поступить? — допытывалась соседка. — Может, и моего туда?
— Да что ты, — снисходительно и со скрытой гордостью ответила Лида. — Это его моя тетка устроила, Пиковая дама. Ей уж скоро сто лет будет, она родилась еще при царе, связи у нее старые были, вот она и помогла. А просто так туда поступить невозможно! Я в Питере сначала иду к Ваньке, а потом сразу к ней — полы помыть, за продуктами сходить. Особенно зимой, чтобы она не упала. А то упадет еще, ногу сломает…
— Ой, смотри! — громко зашептала ей соседка и головой замотала на дверь. — Это же Зверева прошла!
— Слушай, я совсем позабыла, — поднесла Лида руку ко лбу, — отнеси ей этот вазон для цветов! Она просила.
Напарница цепко схватила пластмассовый сосуд, стилизованный под греческую вазу, и умчалась в коридор. Через минуту она вернулась с вытаращенными глазами.
— Какой костюм у нее, Лида! Какая сумочка, и сама… какая она красавица! Лицо массировала, когда я пришла! Вежливая, спасибо мне сказала!
— Да, дай Бог тетке здоровья, — продолжала Лида о своем и отрезала себе еще кусок колбасы, положила на хлеб. — Ванечка-то сам захотел в Нахимовское. У нас в Москве ему ничего не поймать. Ему и заниматься-то по большому счету негде было. В нашей хрущевской двушке нас и так полон дом. Муж постоянно дома, да мама, да дочка сорвиголова подрастает. Но ничего, бывает и хуже!
— А ты говорила, — оторвала наконец взгляд от двери и стала прихлебывать чай из стакана соседка, — у вас раньше квартира была хорошая на Котельнической набережной.
