Возникла требовательная необходимость упрочения и расширения контактов с людьми творческих цехов. Дело в том, что именно в те годы развитие спорта достигло необычайно высокого уровня в исполнительском мастерстве – в гимнастике, в хоккее, в тяжелой и легкой атлетике и других, – и все чаще и чаще в прессе появлялись статьи о сближении спорта с искусством. Футбол тоже не остался в стороне. Появились статьи, помнится, о прямом сопоставлении футбола вообще, то есть прагматического, достигающего голой цели – очкового перевеса и «театрализованного», заботящегося одновременно и об эстетической стороне дела, преследующего цели зрелищного показа, несшего как бы дополнительную социальную функцию культурно-воспитательного значения.
В какой-то мере эта сторона футбольного дела совпадала с моими взглядами, хотя полной аналогии футбола с театром я не считал возможным проводить ни в какие времена. Однако в полной мере предавать забвению зрелищное выражение матча (читай, спектакля) тоже не должно быть свойственно, несмотря на то что из красоты без победы, как говорится, шубы не сошьешь!
В Центральном Доме литераторов им. А. А. Фадеева футбольная тема постоянно дискутировалась в творческих кругах. Драматурги Исидор Владимирович Шток, Алексей Николаевич Арбузов, поэты Константин Яковлевич Ваншенкин, Николай Константинович Доризо и другие почитатели футбольной игры высказывали мнение о все большей утилитарности и унификации игрового действия на поле. После мирового первенства 1958 года арифметический уклон в прессе и впрямь бросался в глаза. Каждый отчет об очередном матче пестрел цифровыми обозначениями и критикой, если входившая в моду бразильская система явно не просматривалась в тактической расстановке команд.
Качалин разделял взгляды на определенные достоинства бразильской системы и важность тактики в общем комплексе боеспособности команды, но как опытный стратег не торопился с реорганизацией: требовалось время и переподготовка исполнителей.
Кроме того, было известно, что участники финального турнира – сборные Франции, Чехословакии и Югославии – на новую тактическую схему тоже пока не перешли, и мы считали неразумным «менять сани зимой». Поэтому двинулись в Париж в привычном тактическом экипаже: «три защитника» – по нашей лексике, «дубль-ве» – по английской.
Нам предстояло встретиться в полуфинальном матче со сборной Чехословакии. Время унесло поколение игроков, которое я наблюдал на стадионе «Славии», во главе с Планичкой, Пучем, Соботкой, Женишеком, прославивших чехословацкий футбол на чемпионате мира 1934 года. Но и сейчас в составе чехословацкой команды насчитывалось не меньше светил мирового футбольного небосклона – Шройф, Масопуст, Новак, Поплухар, Квашняк, Буберник…
