Итак, в первый раз с того дня, как в семь лет Анна переступила порог балетной школы, у нее выдалась целая неделя каникул. Ей не надо было заниматься танцами, в пять часов ее не ждала ежеутренняя разминка, тренировка в шесть и репетиция в одиннадцать. Ей не надо было по четырнадцать часов в день насиловать свое тело, выжимая из него все возможное и невозможное. Наступил июль, в Ливадии стояла чудесная погода, и впервые в жизни она могла позволить себе просто играть и развлекаться – и даже вошла во вкус, хотя постоянно старалась себя одергивать.
В глазах мадам Марковой она вела себя как маленькая девочка. Она купалась вместе с царскими дочерьми, охотно участвовала в их забавах, брызгалась водой и хохотала до упаду, и при этом всегда обращалась с Алексеем с неизменной заботой и тактом. Она так по-матерински относилась к нему, что не могла не тронуть сердце его родной матери. А он вместе с сестрами несказанно удивился, когда узнал, что Анна не умеет плавать. Несмотря на непрерывные и подчас суровые тренировки, развивавшие и укреплявшие молодое здоровое тело, ей так и не хватило времени обучаться чему-то, помимо танцев.
Это случилось на пятый день – Алексею снова стало хуже. Он неловко выскочил из-за обеденного стола, сильно ушиб колено и оказался прикован к постели как минимум на ближайшие два дня. Анна не отходила от него, развлекая сказками, услышанными еще в детстве от отца и братьев, или бесконечными историями про балет, про царившую в классах суровую дисциплину и про других танцовщиц из их школы. Алексей с удовольствием слушал Анну почти целый день, пока сам не заметил, как заснул, все еще крепко сжимая ее руку. Девушка осторожно освободилась и на цыпочках вернулась к остальным. Сердце ее болезненно сжималось от жалости к наследнику. Жестокий недуг наложил на юное безвинное существо невероятно тяжкие оковы. Алексей совершенно не походил ни на ее родных братьев, ни на сильных, ловких юношей, занимавшихся вместе с нею в балетной школе.
Цесаревич еще не совсем оправился, хотя чувствовал себя намного лучше, когда в середине июля мадам Маркова и ее подопечная откланялись и были препровождены на специальный царский поезд, в котором собирались доехать до Санкт-Петербурга. Чудесные каникулы у моря показались Анне самым прекрасным временем в ее жизни, и она верила, что никогда не забудет эту знаменательную неделю. Она запомнит на всю жизнь, как по-дружески играла и резвилась с царскими детьми, как отдыхала тихими спокойными вечерами и как Алексей пытался научить ее плавать, не сходя со своего кресла, нарочно поставленного на краю причала.
