[15] Обывателей, прикормленных за счёт перераспределения доходов в пользу «развитых стран» на основе монопольной котировки «мировой закулисой» цен мировой торговли.
[16] Одноимённое название сборника произведений Себастьяна Жапризо (настоящее имя Жан-Батист Росси), в котором в трёх детективах («Купе смертников», «Западня для золушки», «Дама в автомобиле в очках и с ружьём») в художественной форме отображён один и тот же алгоритм: убийца, тщательно планируя своё преступление, из-за непредсказуемости поведения будущей жертвы меняется с ней местами.
В детективе про “даму с ружьём” Мишель Каравей говорит Дани, на которую он попытался свалить ответственность своей жены за убийство ею своего любовника: «По вашей воле мы внезапно поменялись местами. Всю ночь я составлял план действий, не принимая вас в расчёт, словно вы были пустое место. А теперь выяснилось, что инициатива в ваших руках, что у вас есть свой план, которому вы следуете, совершенно не заботясь обо мне».
Этот алгоритм высвобождения намеченной жертвы из гибельного для неё сценария, по всей видимости, считывается автором в виде образов («…единственный язык, который я понимаю, помимо французского, — это язык образов», — слова из его интервью) с матрицы развития западно-библейского толпо-“элитарного” общества и постоянно воплощается в детективном сюжете в независимости от состава действующих лиц, которые подаются разными именами. Так в детективе “Дама в автомобиле, в очках и с ружьём”: дама (Дани Лонго) в иносказательном плане олицетворяет собой бездумную толпу (Дани сама о себе: «По документам мне двадцать шесть, по умственному развитию — одиннадцать-двенадцать (…), ношу дымчатые очки, чтобы скрыть свою близорукость, — это моя уловка, хотя все давно раскусили меня, идиотку, и единственное, что я умею делать наиболее прилично, это молчать. Я сторонница рабства: моя мечта — стать чьей-нибудь собственностью.»); её ближайшая подруга (Анита Каравей) — образ не менее бездумной “элиты” — прямое олицетворение психтроцкизма и демонизма: «Она (Анита) исходила из принципа, что в этом мире, где люди приучаются склоняться перед бурей, нужно создавать бури, чтобы вознестись в их вихре. Её прозвали Анита-наплевать-мне-на-тебя. Она это знала и даже подписывалась так в служебных записках, когда устраивала кому-нибудь разнос»); образ-олицетворение психтроцкизма — американский автомобиль марки «Тандерберд», в котором попеременно ездят все персонажи детектива. «Тандерберд» — в дословном переводе на русский «Громовая птица», т.е. «Буревестник» (помните у М.Горького: “Над седой равниной моря ветер тучи собирает, между тучами и морем гордо реет буревестник (…) пусть скорее грянет буря”, — призыв революции); Мишель Кравей (муж Аниты) образ-олицетворение библейской кредитно-финасовой системы — главной опоры Глобального Предиктора. Ростовщическая кредитно-финансовая система, опирающаяся на одержимых, породила губительное для планеты общество бездумного потребления. (Каравей рассказывает о своём видении процесса Дани: «Знаете, Дани, сейчас мне кажется, что это было предчувствие того, что случилось со мной потом вопреки всем моим расчётам, — бесконечная гонка без сна и отдыха, днём и ночью, до самого конца, в которой я был как одержимый. Впрочем, я всегда был одержимым. (…) Между прочим, именно война помогла мне обнаружить единственный мой талант — умение продавать кому угодно всё, что угодно, включая и то, что покупается легче и дороже всего, а именно — воздух»), Морис Коб (любовник Аниты, труп которого Дани возит в багажнике «Тандерберда») — образ Большевизма-Сталинизма — КОБы, увидеть который более или менее адекватно дано только ребенку — мальчику лет пяти по имени Титу. (Диалог мальчика и Дани:
