Наверное, когда превращаешься в сироту, попадаешь как будто в сказку. Только летать я пока так и не научилась. Все еще падаю с жутким грохотом. Но теперь у меня есть складная кровать, и гувернантка следить не будет. Так что, наверное, в конце концов и это получится.
Теперь у меня все прямо как в Библии: «И был вечер, и было утро: день один». Первый день кончился, и я тут живу прямо как король в замке. Главное, ни с кем не надо вступать в противоборство. «Противоборство» – это последнее слово, которое я вычитала в словаре. Оно просто шикарно звучит!
Каждое утро с понедельника по пятницу Люсинда ходила в частную школу. Хозяйка ее, мисс Анна Брекетт, вызывала у девочки восхищение и одновременно некоторый страх. Мисс Брекетт была вездесуща, всегда все знала, и напрасно было стараться ее обмануть. Прозорливость хозяйки поражала Люсинду до глубины души, и она относилась к ней почти так же, как к Богу.
Мисс Питерс была учительницей Люсинды. Если утро выдавалось погожим, они выходили из дома вместе. В школу они прибывали тоже вместе, однако большую часть пути преодолевали совершенно по-разному.
Люсинда выходила из дома на роликовых коньках. До конца первого квартала она медленно скользила рядом с мисс Питерс. Потом резко спрыгивала с тротуара и, крича на ходу: «Увидимся позже, мисс Питерс!», – вихрем устремлялась вперед. «Тр-р! Тр-р! Тр-р!» – слышала еще некоторое время учительница ее ролики. Изо всех сил размахивая руками, Люсинда неслась так, что ветер свистел в ушах. Чесучовый ее передник с застежкой на спине раздувался, как парус, а синяя матросская шапочка непременно слетела бы с головы, если бы не тугая резинка под подбородком.
В тот миг, когда Люсинда окончательно исчезала из поля зрения мисс Питерс, ее замечал мистер М'Гонегал, полицейский. Теперь поза Люсинды была совершенно иной. Присев почти до земли и крепко прижав руки к коленям, она проносилась сквозь вход в Брайант-парк, плавно сворачивала на Западную аллею и наконец останавливалась.
– Опля! – отнюдь не женственно восклицала она.
На углу Сороковой улицы Люсинда с мисс Питерс вновь обретали друг друга. Теперь, по мнению девочки, она двигалась совсем-совсем медленно. А мисс Питерс казалось наоборот. Она была вынуждена изрядно прибавлять шаг и у дверей школы совсем выдыхалась. Однако, несмотря на подобные трудности, обе попутчицы радовались последним минутам равенства. Ибо за порогом школы равенство прекращалось на целый учебный день.
