Ариэль нахмурилась — на этот раз не от боли, а от досады. Она прекрасно понимала, что Дейдра интересуется Диланом, и это ее раздражало. Она стала разбираться, что же вызвало у нее столь нежелательное чувство. Уж не ревнует ли она?
— Нет! — Этот возглас вырвался у нее прежде, чем она смогла по-настоящему обдумать вопрос. — Я ведь едва знаю этого человека.
Но, тем не менее, человек этот вызвал у Ариэль чувства, ранее неизведанные. Какое-то ощущение тепла возникало в ее душе просто от одного его вида.
А когда он говорил, она трепетала от звука его голоса, всегда так тепло звенящего для нее. Прикосновение к нему было наслаждением. Но Дилан Кристиансон внес в ее жизнь смятение и страдание.
— Мне совсем не надо усложнять свою жизнь, — прошептала она. Казалось, что произнесенные вслух слова звучат более весомо. — У нее нет времени думать об этом, этом… — Ариэль тщательно подбирала нужное слово, — влечении.
Она кивнула головой, как бы соглашаясь со своим решением.
— У меня нет времени.
Дилан еще раз перечитал записку от Франклина Браунинга, сложил лист бумаги и положил его на стол. Затем он откинулся в кожаном кресле, переваривая полученную информацию. Теперь было понятно, почему Ариэль обручилась с Харрингтоном — этот негодяй шантажировал ее.
Франклин выяснил, что Генри Уизерспун проиграл в карты большую сумму денег Харрингтону. Это объясняло то, почему она захотела выйти за него замуж, но не проливало свет на обстоятельства, касающиеся убийства ее отца. У Дилана все еще не было достаточных доказательств, которые подтвердили бы его предположения, подсказанные ему интуицией.
Все его мысли были обращены к златоглазой леди, той, которую он считал неотразимой.
— О Ариэль! — вздохнул Дилан. В его голосе звучала неуверенность. — Что мне делать с тобой?
Он нахмурился, размышляя о том, как лучше действовать. Он понимал, что лучше всего было бы остановить это замужество, даже если Ариэль не понимает причин. Да и как может она это понять? Ведь она не знает всего, что произошло, а у него нет доказательств, которые необходимы, чтобы объяснить ей это. Дилана терзал еще один вопрос, обдумывать который ему совсем не хотелось. Я делаю это ради себя или ради нее?
Он не был столь наивен, чтобы считать, будто никто не подумает о том, что он сам хочет Ариэль. Дилан действительно хотел Ариэль, но до какой степени? Брак?
Тут же запротестовали и разум, и совесть. Если он собирается разрушить ее брак с Брюсом, приличия требуют того, чтобы он сам попросил ее руки.
