– Вы хотите сказать, что мой отец был замешан в нечестном занятии?
– Я только сказал, что ему следовало заниматься своим делом. Это не значит, что я обвиняю его в неблаговидных поступках. Просто могу предположить, что поездки вашего отца были связаны не только с голубями, если не понимаете меня правильно.
Что-то в его голосе, жестах наводило на мысль о том, что он имел ввиду любовные интересы отца. У Сноуда всегда был такой вид, словно он только этим и озабочен. Это усиливало ощущение напряженности. Он явно смотрел на тебя, как на женщину.
– Вы намекаете, что здесь не обошлось без женщины? Я тоже так думаю.
– Мистер Хьюм никогда не говорил на эту тему, но всегда брал с собой черный костюм и бальные туфли, когда отправлялся в Лондон.
– Но его убили в Брайтоне, – сказала я.
– Это вы говорите. Если бы я убил любовника жены, я бы постарался замести следы. Один из способов – перевезти тело в другое место.
Как просто он сказал это. «Если бы я убил любовника жены». Убийство для этого человека – ничто. Равно как и извести чужую жену. Я заметила, что он забавляется в душе шокирующим впечатлением, которое на меня производили его слова.
– Думаю, что если бы убила бы, то позаботились хотя бы, чтобы чемодан с личными вещами покойного был доставлен вместе с телом, – съязвила я.
– Именно так и бы и поступил. Кто-то дал осечку там. И вы едете в Брайтон?
– Да. Завтра утром.
– Вам понадобится провожатый.
Мне вдруг пришла в голову абсурдная мысль, что Сноуд собирается предложить и провожатые себя.
– С дамами еду я, – сказал Банни.
Легкая усмешка пробежала по лицу Сноуда.
– Превосходно, мистер Смайт. Раз вы с ними, они в полной безопасности.
В тоне Сноуда звучало прямое оскорбление, но простодушный Смайт удовлетворенно улыбался.
– Кто-то же должен обращаться в полицию и вести переговоры с полицейскими, – заметил он.
– Будьте осторожны, мисс Хьюм. Не забывайте, что я вам сказал.
Это он произнес серьезно, без тени улыбки или лукавства.
– Вам известно имя дамы, Сноуд.?
– Не могу даже утверждать, что замешана дама, мэм. Я теперь прошу извинить меня – голубей время кормить.
Он отвесил грациозный поклон и вернулся к своим пакетам, не дожидаясь разрешения. Не желая получать дальнейшие проявления непочтительного к себе отношения в присутствии Банни, я не стала возражать. В глубине души я спрашивала себя, уж не побочный ли он отпрыск Его Светлости герцога Прескотта. В его манере держать себя была надменность и высокомерие аристократа. Герцог не стал бы терпеть его в доме, если бы Сноуд не имел над ним какой-то тайной власти. Стоило Сноуду кончить разговор, как голубятня зашевелилась. Розовогрудая голубка слетела с перекладины и устроилась у него на плече.
