— Дэвида убил не мой отец, но он вполне мог сделать это. Папа был согласен с Эллиотом Чемберсом, что Дэвида следует допросить по поводу одного дела. Потом, после смерти Дэвида, он сказал, что члены палаты ни в чем не виноваты. Он умолял меня поверить ему, однако сделал все для того, чтобы скрыть правду. Представляете, как я чувствовала себя на похоронах, маршал Кейган? Знать, что отец отдал Дэвида на растерзание этим людям, стоять рядом с ним и молчать, слушая, как он принимает соболезнования от своих дружков-политиканов и рассказывает всем, что любил зятя как сына!
— Боже милостивый, — произнес Мэтью с огромной усталостью, которую вдруг почувствовал всем телом. — Вы говорите о том самом Эллиоте Чемберсе или у него есть тезка, на мое счастье?
— Сомневаюсь, и одного Эллиота Чемберса вполне достаточно для нашего бренного мира, — ответила Мариетта.
Она произнесла это имя таким тоном, что у Мэтью по спине опять побежали мурашки.
— Значит, ваш папаша оказался настолько глуп, что связался с Чемберсом? Помогал ему прикрыть незаконную деятельность, оказывал всякие услуги?
— Думаю, что да.
— А у вашего мужа зародились подозрения, и он тоже поступил глупо: начал искать сведения, компрометирующие их обоих, ведь так?
— Мой муж, — разгневанно возразила Мариетта, — не был дураком. Он был известным и уважаемым всеми профессором математики. Он…
— Он дурак, — прервал ее Мэтью, — потому что дал убить себя, ввязавшись в игру, от которой следовало держаться подальше.
— Дэвид пытался бороться со злом, с коррупцией! — запротестовала Мариетта. — Чемберса никто не мог остановить: не было улик, только слухи да сплетни. Дэвид, наверное, думал, что сможет добраться до Чемберса через моего отца и найти доказательства его преступной деятельности. Он был уверен, что доведет дело до суда. Неужели мой муж должен был закрыть глаза на все, что происходит, и притвориться, что ничего не знает, как вы думаете?
— Что я об этом думаю, не имеет никакого значения. — Мэтью пристально посмотрел на Мариетту. — Ваш муж умер, миссис Колл, и, когда он испустил дух, все его замыслы пошли прахом.
Мариетта яростно сверкнула глазами:
— Разве может так говорить человек, поклявшийся защищать закон? Мой муж отдал жизнь за государство, которое привык чтить, а вы, федеральный маршал Соединенных Штатов, презираете его за эту жертву.
— Господи, — с раздражением сказал Мэтью, — да что вы знаете о жертвах, черт побери? А если уж речь зашла о вашем муже, так что, спрашивается, дала его смерть? Он лишился жизни, сунув нос в дела, о которых, я уверен, и понятия не имел. Хотел свалить человека, которого и тронуть нельзя, — так он силен. И оставил вас одну, без защиты. Стоят ли того добытые им сведения?
