– Каким, Пэтс? – Голос Джо вонзился в признания Пэтси, как горячая сталь – в податливое масло. Джо, не замеченный никем, обо шел дом и теперь стоял за их спинами, прислонясь к яблоне, сложив на груди руки и обжигая их вызывающим взглядом.
Пэтси взвизгнула и вскочила, как будто вдруг заметила, что сидит на осином гнезде, но бежать ей было некуда.
Миссис Донелли застыла с кофейником в одной руке и пустой кружкой в другой.
– Что здесь происходит? Из-за чего весь этот шум?
– Пэтси очищает свою совесть за чужой счет, – ответил Джо. – Продолжай, Пэтс, раз уж начала.
Пэтси лихорадочно пыталась найти какой-нибудь способ вывернуться, но не находила.
– Я...
– Неужели ты сплетничала? – упрекнула мать. – Ну, Пэтси Донелли, я думала, что лучше воспитала тебя.
Имоджен больше не могла молчать. Слишком велики были ее собственные грехи, чтобы винить кого-то другого.
– Это не сплетни. Джо имел право это знать, и я должна была сама рассказать ему давным-давно. Я благодарна тебе, Пэтси, ты помогла мне осознать мою трусость.
Пэтси расплакалась.
– Патриция Мария Луиза, прекрати! – сказала миссис Донелли, беря дочь за руку. – Имоджен приехала повидать Джо, а не нас. Пойдем, и пусть они разберутся в своих делах без твоей помощи.
Только когда мать с сестрой исчезли в доме, Джо повернулся к Имоджен.
– В чем дело?
– Хотела увидеться с тобой.
– Я так и понял. – Он раздраженно оттолкнулся от дерева. – Зачем? Что случилось?
– Нам необходимо поговорить.
– Сколько можно переливать из пустого в порожнее? Я все сказал, Имоджен, и если ты до сих пор хочешь собрать величайший роман своей жизни из обрывков воспоминаний, то зря тратишь время. Я надеялся, что ясно выразился вчера.
– Я здесь не для этого.
– Отлично. Видишь ли, меня вся эта история начинает утомлять. Ты привлекательная женщина, и я бы с удовольствием с тобой поразвлекся, если бы ты была другой, а не той, кто ты есть. Однако в данных обстоятельствах...
– Наша дочь жива, Джо.
Если бы Имоджен специально добивалась драматического эффекта, то и тогда не смогла бы выбрать лучшего момента. На секунду воцарилась мертвая тишина. Затем, словно в трансе, Джо пробормотал:
– Повтори.
– Наша дочь жива. Мама призналась мне сегодня утром.
Джо тяжело опустился на садовый стул.
– В какую игру вы обе играете, черт побери?
– Клянусь, я не играю.
– Неужели? – Джо уставился на лицо Имоджен, выискивая доказательства лжи. – Теперь только остается сказать, что все это время ее прятали на чердаке.
