— Ты держал язык за зубами, потому что привык откладывать на потом то, что тебе не хочется делать, — усмехнулся Гидеон. — Но какое отношение ко всему этому имеет леди Сюзан? Говорят, она настоящая красавица.
Пенторп вздохнул.
— Так и быть, открою секрет. Если бы я десять лет назад что-нибудь представлял из себя, то непременно начал бы волочиться за леди Сюзан и уж наверняка утер бы нос этому Сикорту. Впрочем, трудно сказать, каковы были бы мои шансы на успех, ведь я не имел его опыта в общении с дамами. Да и какой там опыт в девятнадцать лет?! Кстати, ты же помнишь Сикорта? Он на несколько лет раньше нас закончил учебу в Итоне.
Гидеон хмуро кивнул, вспомнив кое-что о сэре Джеффри Сикорте, но Пенторп, не дожидаясь ответа, уже продолжал:
— Впрочем, мои притязания были беспочвенными и наверняка остались бы таковыми. Если вспомнить историю регента, решившего, что Каролина Брюнсуик — красавица, а в результате женившегося на сварливой вульгарной ведьме.
Гидеон усмехнулся:
— Разве ты забыл, что Каролине показали портрет принца Флоризеля — как он любил себя называть, — написанный еще десять лет назад? К тому же, Принни — далеко не подарок, и самое лучшее, что у него есть, это титул.
Глядя на миниатюру, Гидеон подумал, что Энди вряд ли ждет такое же разочарование, как принца Уэльского. Действительно, кого угодно могли свести с ума смеющиеся голубые глаза, вздернутый носик, пухлые губки цвета спелой вишни и пикантное личико, обрамленное кудрями цвета воронова крыла. Несмотря на то что художнику удалось передать веселую искорку, таившуюся в глубине глаз, девушка на портрете казалась холодной и недоступной, как снежная королева. И все же ее губы хотелось поцеловать, а густые ресницы делали взгляд томным и таинственным. По телу Гидеона разлилось приятное тепло, и ему вдруг захотелось, чтобы красавица призывно улыбнулась именно ему, а не чудаку Пенторпу.
— Мне кажется, она несколько избалована, — заметил виконт. — Признаться, леди Сюзан была такой же, пока не попалась на крючок Сикорту. Но ты, скорее всего, и не знаешь, что она вышла за него замуж. Да, тебя ведь долгое время не было в Корнуллле. В прошлом году, после заключения мира, я навестил родных, но потом снова вернулся в армию, чтобы лично участвовать в поимке Бони, а ты все это время оставался в рядах сражавшихся.
Гидеон лишь молча кивнул не в силах оторваться от миниатюры. Испытывая в душе внезапную пустоту, как это обычно случается после потери чего-то дорого, он неохотно вернул приятелю медальон, вспоминая события давно минувших дней. Спустя несколько месяцев после смерти матери, Гидеон объявил своему брату Джеку о намерении узнать причину вражды между Девериллами и графом Сен-Меррин, даже если для этого ему придется отправиться в Таском-парк, чтобы лично выяснить все у самого графа. Джек не стал держать язык за зубами и наябедничал отцу. За свою дерзость Гидеону вскоре пришлось испытать на себе всю силу родительского гнева. Надолго запомнив урок, он перестал думать об этой странной вражде, но теперь, глядя на прелестное личико леди Дейнтри, Гидеон горько сожалел о том, что так и не осуществил план.
