– Еще – не здесь, – произнес я строго. – Пошли со мной.
И он пошел, безропотно стуча по асфальту своими дурацкими шпильками. Я вел его к себе домой, и, если честно, мне было страшно. Как когда-то мальчишкой в деревне, на чужом дворе, куда мы лазали через забор таскать с веревки вялившуюся на солнце рыбу. Именно такой был страх – детский, панический, перемешанный со стыдом, но и романтически щемящий одновременно, а вовсе не привычная боязнь нарваться на стражей порядка.
В моей однокомнатной халупе он прежде всего подошел к книжным полкам, обернулся с счастливой улыбкой идиота и спросил:
– Можно?
Потом добавил:
– Я заплачу.
В растерянности я пожал плечами, и он тут же стал снимать с полки одну книгу за другой, быстро перелистывать их и запихивать себе под куртку.
– Очень хорошо, – говорил он, – это мне поможет. Сейчас я все вам объясню. Сейчас вы все поймете, – говорил он. – У нас мало времени, – говорил он, – но вы обязательно все поймете…
С каждой новой книгой он становился разговорчивее, словно был иностранцем и таким образом обучался русскому языку.
На тринадцатой штуке он остановился, пересек комнату и сел в мое любимое кресло, так что мне пришлось расположиться на стуле.
– Фу, – выдохнул он, – устал. Но времени очень мало. Поэтому слушайте меня внимательно. Я прилетел с очень далекой планеты.
Улыбаясь и скептически покачивая головой, я смотрел на него, как на больного ребенка. Он видел это, и стал очень нервничать. Он сбросил женские туфельки, и под ними оказались невероятно пижонские сверкающие металлом носки, словно связанные из тончайшей серебряной проволоки. Потом он вытряхнул из рукавов пару отличных кроссовок и удивительно ловко надел их, не расшнуровывая.
«Фокусник, – подумал я. – Надурит в два счета». И поторопился потребовать деньги. Он вынул пачку зеленых и пачку фиолетовых. Но ведь и те и другие были ненастоящие. Я вдруг вспомнил, что в Штатах нет банкнот достоинством двадцать пять долларов. Значит, уже надурил. Боже, где мои книжки?! Куда он девал их? Неужели под этой куртенкой уместится тринадцать увесистых томов? А ведь он вроде и полнее не стал… Голова у меня шла кругом.
А он все так же монотонно упрашивал послушать его.
– Деньги у тебя, братец, неправильные, – выдавил я, наконец, главный пункт своих переживаний.
– Торопился очень, – пояснил он извиняющимся тоном. – Но что деньги! Забудьте про них. Я дам вам нечто гораздо большее. Послушайте меня, пожалуйста. У нас мало времени.
