Тася вежливо поддержала разговор и что-то рассказала о своих двоюродных племянниках.
"Их надо выручать", - решил Алексей и спросил:
- Что новенького у Склифосовского?..
Лена все так же возбужденно и неинтересно описала свою последнюю операцию. Тася задала несколько медицинских вопросов. Алексей рассказал глупейший анекдот и пошел за матерью в надежде, что она поможет.
Вера Алексеевна сидела у себя в комнате и зашивала чулок.
Алексей спросил:
- Мама, ну что же ты?
Вера Алексеевна в ответ крикнула:
- Не могу же я выходить в рваном чулке!
"Наша семейка со странностями", - подумал Алексей.
Правильнее всего было бы сейчас выпить водки. Но водки не нашлось, тетя Надя купила только сладкого вина.
"Та-ак, - сказал себе Алексей, - еще лучше".
Вера Алексеевна вышла с папиросой и стала говорить о том, что не понимает "веяний времени". Это была ее худшая тема.
- Очевидно, мы стали стары, пора на свалку...
- Мама! - взмолилась Лена.
- А какие такие особенные веяния? - спросил Алексей.
- Мещанства много развелось. Мы когда-то плевали на удобства, ели картошку с селедкой, носили баретки и были счастливы.
Тася молчала. Она, конечно, не ожидала такого приема, да и Алексей никак не предполагал, что так получится.
Лена сказала примиряюще:
- Мамочка, времена меняются...
- Я и говорю, что меняются. Только не затыкайте мне глотку.
- Выйди, - шепнула Лена Алексею, - и позови маму в другую комнату. Я с ней поговорю.
- Не надо, - ответил Алексей, - ничего, образуется.
Но ничего не образовалось. Только под конец приехал с дачи Кондратий Ильич, ничего особенного не заметил, сразу стал улыбаться Тасе, рассказал про свою грядку с салатом и как надо ухаживать за помидорами.
- Ничего, - шепнула расстроенная Лена брату, когда он поднялся, чтобы идти провожать Тасю, - в следующий раз будет лучше.
- Если она согласится прийти в следующий раз, - сердито ответил Алексей.
Потом все были расстроены. Больше всех Вера Алексеевна.
- Окаянство! - говорила она. - Это меня ревность обуяла. Вдруг стало жалко сына чужой женщине отдавать.
Алексей возмущался:
- Я знаю, что наша семейка со странностями, но это переходит границы.
- Ужасно! - каялась Вера Алексеевна. - Разве я не понимаю?
На следующий день Алексей опять пригласил Тасю, надеясь, что она согласится. Она согласилась.
Вера Алексеевна всячески старалась сгладить неприятное впечатление от первой встречи, никого и ничего не ругала и называла Тасю деточкой. Тася держалась просто и весело, как всегда, и Алексей видел, что она всем нравится. Недоразумение было забыто, и все дорогие Алексею люди сидели вместе в полном согласии и, наверное, удивлялись самим себе. Алексей курил, улыбался, а когда вставал за чем-нибудь, начинал громко напевать: "В каждой строчке только точки, - догадайся, мол, сама... И кто его знает, чего он моргает..." Было известно, что если он поет "В каждой строчке только точки..." - значит, у него очень хорошее настроение.
