Жизнь после войны была дорогая. Деньги, которые Алексей получил за два изобретения, сделанные на заводе, он отдал матери. Денег тогда было много, их радостно тратили и очень быстро истратили. У Алексея была беспечная семья, не созданная для богатства. Долго удивлялись, вспоминая, какие были возможности, сколько всего можно было купить. А потом и вспоминать бросили про те "сумасшедшие, большие деньги".
Алексей устроился на подмосковный завод. Когда-то студентом он мыл здесь полы на термическом крекинге, вытирал насосы концами, подливал в поршневые насосы масло. Ночью на вахте пел песни, чтобы не заснуть. Теперь он работал сменным инженером в цехе. И продолжал заниматься в аспирантуре, заочно.
Лена в ту пору уехала работать в Германию. Она вернулась в Москву как раз перед защитой Алексея. И сразу пошла к нему в институт, в лабораторию, посмотреть маленькую установку каталитического крекинга из молибденового стекла. Алексей сделал ее своими руками и гордился ею больше, чем изобретениями в области масел и смазок.
- Ну, а что будет дальше?
Лена стояла перед ним в коричневом костюме, ее русые волосы того же оттенка, что и у Алексея, слегка потускневшие, были собраны сзади в узел, она казалась надменной и разговаривала резко.
Из института они пошли пешком к Крымскому мосту.
- Что дальше? Меня зовут в институт. Там как раз носятся сейчас с крекингом нефти. Ты ведь знаешь, моя диссертация - скорость крекинга и...
- Крекинга, крекинга... Я иногда думаю, Алеша, что ты невменяемый. Жизнь не крекинг твоей нефти!
- А что же, если не крекинг? Что, по-твоему, жизнь? - Алексей замедлил шаги. Неужели два года в Германии научили Лену мыслить по-новому и она сейчас скажет что-нибудь пошлое, философско-обывательское, что всегда было ненавистно им обоим. Он ждал. Его обычно кроткое лицо было напряженным.
- Не беспокойся, - усмехнулась Лена, - я не скажу ничего ужасного, что заставит тебя презирать меня.
Она была умная, все понимала. Заодно она отчитала его.
- Ты ведь человек беспощадный. Человеческих слабостей, ошибок, минутной запальчивости ты не прощаешь, Тебе стоило бы поучиться у нашего папы, как относиться к людям. Талантливый человек - добрый человек. Это бездарный, Как правило, злой и непримиримый.
- Все правильно. Чего ты кричишь? - спросил Алексей.
- Я вдруг увидела, что у тебя измученное лицо, что ты какой-то одинокий. И мне стало жалко тебя. Как у тебя дела там?
"Там" относилось к Вале.
