В свои тридцать два года Махновский был таким же мудрым и опытным, как и убелённый сединами старец. Только тот из бойцов, кто месяцами и годами общался с Махновским, мог похвастаться, что видел на его лице улыбку, которая быстрым лучиком появлялась и так же быстро исчезала. Можно было подумать, что Махновский, как будто украв улыбку, старался быстрее спрятать её поглубже, чтобы никто больше не увидел.
Вот такой воин стоял перед Шаповаловым, ожидая его решения. Прочитав рапорт, Шаповалов положил его на стол перед собой и посмотрел на жёлтое, осунувшееся лицо Махновского.
— Тебе, Саня, хочется пойти в отпуск сразу за два года? — Да.
— Думаю, что для поправки здоровья тебе хватит одного месяца.
— Надеюсь, что так оно и будет, — согласился Махновский.
— Тогда зачем тебе два месяца отдыха? Может, и одного хватит?
— Я «русский индеец» — шаман. Хочу побывать на празднике Пау-Вау.
— Что это ещё за праздник Пау-Вау?
— Христиане-индейцы соберутся на так называемый Праздник перьев.
— Если б я тебя не знал, то мог бы подумать, что передо мной стоит чудак. Но мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому поверю тебе на слово. Я не возражаю против твоей просьбы, но без бати — командира полка — сам твою проблему решить не могу.
— Я понимаю, но если ты поддержишь меня, то, думаю, он возражать не станет.
— Я тоже так считаю, — согласился с ним Шаповалов.
Люди, прошедшие через войну, окопы, лишения, видевшие смерть, не могли не понимать друг друга и не идти друг другу навстречу.
— …Однако он обязательно начнёт о тебе расспрашивать, а я не буду знать, что ему отвечать, — продолжил после паузы Шаповалов.
— А что он может обо мне спрашивать?
— Будет интересоваться твоим здоровьем.
— Ну ты, Серёжа, даёшь, как будто не знаешь, что сказать. Ведь ты чуть ли не каждый день приходил ко мне в госпиталь.
— Батя обязательно спросит, продолжишь ли ты службу после полной выслуги лет. Что мне ему ответить?
— Пойду на пенсию.
— И что будешь делать на гражданке?
— Вариантов много, — небрежно махнул рукой Махновский.
— И все же ответь мне более конкретно, — попросил его Шаповалов.
— Уеду куда-нибудь подальше от людей. Хочу побыть наедине с природой. Буду тихонько жить, пчёлами заниматься, очищаться душой от того дерьма, в которое меня окунула жизнь.
— В твоём возрасте мечтать об одиночестве — самая настоящая глупость, — недовольно заявил Шаповалов. — Тебе надо жениться, обзавестись детьми, заняться их воспитанием. Они помогут тебе снять с души тяжесть, которая на неё давит. Одному в лесу нетрудно и затеряться. Ты, наоборот, стремись влиться в какой-нибудь коллектив, чтобы не было у тебя времени думать о прошлом, чтобы настоящее тебя полностью захватило.
