Нет. Обычно над ней властвовало безумие. И она оказывалась, словно в клетке, заключена между миром своих сновидений и воспоминаний и тем миром, который с таким трудом удалось возвести вокруг себя. И ни в том, ни в другом не было для этого человека места. Просто не находилось для него места. Он был для нее опасен. Словно в ее сознании неожиданно с силой распахнули дверь, нарушив замкнутость ее жизни. Из-за открытой двери до нее доносились звуки и запахи другого мира, отличного от ее собственного. Тот мир был полон искушений.
Она не смогла сдержать дрожь в руках. Она просто прятала пальцы в складках юбки, попыталась заставить себя успокоиться.
— Вы осмотрели уже все, что вам хотелось бы? — спокойно спросила она.
Он не ответил, а продолжал молча смотреть на нее. Солнце освещало его со спины. Ей был виден только его силуэт. На фоне яркого голубого неба темным пятном вырисовывались очертания головы и фигуры.
— В чем дело? — спросил он, так и не ответив на ее вопрос.
— Солнце…
— Я имею в виду, что с вами? Вы нездоровы? Вам дурно?
У нее перехватило дыхание. Ведь она проявила столько предосторожностей. Нет. Он решительно ничего не может знать о ней. Хорошо поставленным голосом она высокомерно проговорила, тоном, предназначенным для тех случаев, когда отчаянно требовалась сдержанность и надменность:
— Прощу прощения?
— Возможно, мне не следовало обращаться к вам? Не следовало просить вас о помощи? Я недооценил того обстоятельства, что возвращение сюда может расстроить вас.
У нее отлегло от сердца. Он явственно почувствовал ее неловкость, неуверенность, хотя и приписал их совершенно иным причинам. Она сожалела по поводу гибели цыган и не желала, чтобы преступление осталось безнаказанным. Зато она точно знала, что вовсе не убийство явилось сегодня причиной ее растерянности и смятения.
О, как ярко светило бы солнце в ее садике, спрятавшемся за каменной стеной возле дома! Какой ароматной была бы земля в ее пригоршнях! О, если бы она только могла сейчас оказаться там.
— Разрешите проводить вас до дома, — вежливо сказал Фолкнер. Тех минут, которые уйдут на обратную дорогу, ей еще хватит, чтобы сохранить самообладание. Но не больше.
— Если вам будет угодно.
— Вот сюда, если не возражаете, — он махнул рукой в сторону, где позади каменного кольца тянулся большак. А вдоль него выстроились серые массивные глыбы. Там, где заканчивался их ряд, тянулась длинная кольцеобразная канава, внутри нее была земляная насыпь, такая внушительная, что на ней легко расположилась основная часть деревни, а также несколько значительных пастбищ и садов. И посреди домов, полей и садов четко вырисовывалась пара концентрических каменных кругов — родных братьев того кольца, внутри которого они с Фолкнером стояли сейчас.
