ГЛАВА 9.
Срыв чемпионата мира по футболу. Лучше добрая гражданская война, чем худой мир. Подлинное дезертирство и псевдопатриотизм. Так называемая измена большевиков.
Зачинщиков первой мировой войны было много. Назовем лишь некоторых: Германия, Австрия, Англия, Франция, Италия, Венгрия, Болгария, Россия, Югославия, Испания, Бельгия, Голландия, Люксембург, Турция, Египет, Япония, Китай, США, Канада, Мексика, Тринидад и Тобаго, Перу, Аргентина, Австралия, Новая Зеландия, Уругвай, Бразилия, Парагвай, Чили, Гватемала и многие другие.
Безусловно, если бы в 1914 году существовал Израиль, он стал бы главным зачинщиком войны.
Короче говоря, в войне были заняты все страны, подавшие заявку на участие в Первенстве мира по футболу.
Страны были разбиты на несколько подгрупп. Победители выходили в финал. Сначала все хотели уничтожить друг друга поодиночке, но потом составили две сборные. В одной играли армейцы Германии, Австро-Венгрии и Италии, в другой – Англии, Франции и России, составившие команду Антанты.
Большевики во главе с Лениным с самого начала считали, что война между государствами – дело ненужное, хлопотное и дорогое. К тому же мешал воевать языковой барьер. Поэтому гораздо выгоднее и дешевле война гражданская, т.е. внутри одного государства: брат на брата, отец на сына, дядя на тетю, бабка на дедку, мышка на внучку. Не вынося сор из избы, перебить всех к едрене фене, а добро поделить между своими.
Поэтому с самого начала войны большевики призывали русских брататься с немцами. А кто не желал или кому было противно, или кого переполняли патриотические чувства, тот должен дезертировать и начинать бить своих, чтоб чужие боялись.
Но глупые социал-демократы и многие другие не хотели, чтобы их страны потерпели поражение, и начали поддерживать свои правительства, развалили 2-й Интернационал и стали шовинистами. Большевики им это потом припомнили…
Империалистическую войну Ленин не любил, но войну против империализма просто обожал, даже больше чем «сонату-аппасионату» Бетховена.
Вождю мирового пролетариата вообще были свойственны противоречия. Сначала он верил Марксу и хотел произвести революцию сразу во всем мире. Но время шло, а революции во всем мире все не было и не было. Нарастала опасность, просто до нее не дожить. И вот один раз ему пришла в голову гениальная мысль: «А чего ждать-то? Почему бы не устроить революцию в одной, отдельно взятой стране. А там, глядишь, и остальные подтянутся…»
