– Ладно, – подыграла ты.
– Баия… дневной рейс в Баию.
Ты склонила голову набок, задумалась.
– Хочу красивую квартиру. В доме с черепичной крышей и раскрашенными решетками на балконах.
– Старый колониальный квартал. Ну ясное дело.
– И орхидеи в кованых завитушках.
– У нас будет Мир Эпифитов. Повсюду орхидеи.
– По вечерам будем бродить по берегу и слушать музыку, – сказала ты. – Ты говорил, там ансамбли… которые всю ночь на пляже играют. И розовая церковь – хочу увидеть. А днем… – Ты подергала шов у меня на штанине. – Наверное, надо бы поработать, раз мы задержимся.
– У меня книга.
– А у меня пара докладов… – Ты сверкнула улыбкой. – Ну и хватит работы.
Скамейку окатило светом: машина вывернула на улицу и ахнула, проносясь мимо. Очень тихо, музыкальным шепотом, ты сказала:
– Я хочу заняться с тобой любовью.
– Здесь?
– В Байе.
Я не уловил.
– Сказка на ночь… потом в постель.
– Хочешь сказку? Сейчас?
– Не такую, как в письмах, – сказала ты. – Те слишком сложные. Такую, как ты в Нью-Йорке рассказывал.
– Я давно не практиковался.
– Коротенькую!
– Хочешь историю, как мы занимаемся любовью… в Байе?
– Мне кажется, подходящий момент, – сказала ты. Про себя набрасывая картинку, я думал: как странно, что мы, даже вместе, вечно прячемся в фантазиях, в общей нашей иллюзорной жизни. Но секунды этой жизни сплетаются неистово, образуя собственную явь, и сейчас будет так же: греза внутри яви, внутри тумана, что сам по себе – греза внутри яви, и снова, и снова, неисчерпаемость китайских коробочек. Я уже понимал, что в этом наше средоточие, и сознавал: твоя любовь к историям и мое желание их рассказывать – две стороны одного процесса, объединяющего и обессмысливающего наши различия. Здесь, как почти во всем, я жаждал того, что, как ты надеялась, мужчина от тебя пожелает.
– Готова? – спросил я.
– Ага!
– Полдевятого утра. Я уже проснулся и ушел. У меня завтрак с католическим епископом и верховной жрицей кандомбле[32] – я пишу статью о вуду, политике или о чем там мне взбрело в голову написать. Ты после душа входишь в кухню, завернутая в полотенце, с блюда в холодильнике берешь кусок манго. В квартире прохладно, солнце еще не встало, но лучи бьют в кухонное окно. Высокое, с низким подоконником, глядит на полубалкон с коваными перилами, на перилах – лозы, белые цветы. Плитки на полу расцвечены солнцем. Шахматные – синие и желтые. Там ты и стоишь. Откусываешь манго. Сок будто расцветает на языке, солнце – ах, как оно гладит кожу. Ты роняешь полотенце – пусть солнце высушит бусины воды на животе и на ногах. Мысли медом текут в голове. Но ты не очень довольна. Сердишься: мы вечером поругались. Нет, не сердишься. Пожалуй, расстроена. Ты хотела пойти куда-нибудь развлечься. Я не мог – работал.
