– Проходи, почтальон, – сказала Валя мне. – Смелее.
Мне уже приходилось видеть девушек на фронте, но такую красивую, как Валя, я ещё ни разу не встречал. Её волосы были похожи на Витины, только ещё золотистее и лежали аккуратной волной. А глаза так хорошо улыбались, что и самому хотелось улыбнуться ей. Она была в обычной красноармейской форме – в перетянутой ремнём гимнастёрке, зелёной юбке, брезентовых сапогах по ноге. Но на ней форма выглядела как-то особенно красиво. Аккуратно и ловко перебирала она письма и газеты, и те будто сами ложились на своё место. Сразу было видно, что Валя на почте старшая. И Пётр Иваныч посматривал на неё уважительно.
Валя подошла к мне:
– Давай свою сумку, почтальон.
Она положила в неё письма, помогла мне надеть сумку, поправила ремень и дала большую пачку газет. Теперь надо быстрее возвращаться в усадьбу.
Когда мы уходили, захотелось ещё раз посмотреть на Валю. Она ласково встретила мой взгляд.
– До свидания, – сказал я ей тихо.
– До свидания. Завтра приходи, не опаздывай.
Пётр Иваныч не торопился, присел на траву:
– Посмотрим, кому сегодня плясать придётся.
Он раскрыл сумку, вытащил письма и стал их перебирать. Вот письмо дяде Васе в большом, склеенном из газеты конверте. Вот Яшке Филину и ещё троим разведчикам.
Петру Иванычу писем не было. Он нахмурился, положил письма обратно в сумку.
Как только мы появились в усадьбе, разведчики подбежали к нам. Я положил газеты на траву, достал письма.
– Это вам, – протянул я конверт дяде Васе.
– Спасибо, Федюшка.
– А мне? – Яшка нетерпеливо следил за моими руками, провожал взглядом каждое письмо.
– Есть. Держи.
Яшка выхватил у меня конверт, разорвал его и стал быстро читать густо исписанный листок.
А дядя Вася не торопился разрывать свой конверт. Он, вытянув руки, посмотрел его на свет, потёр пальцами и только тогда аккуратно оторвал край.
Я раздал все письма и взялся за газеты. В пачке были «Правда», «Комсомольская правда», «Красная звезда» и газета нашей дивизии «Гвардейское знамя». Больше всех газеты любил читать Витя. Я сначала ему буду отдавать их.
А где же он? Почему он меня не встретил? Правда, ему не было письма. Я бы, конечно, ему первому отдал.
Витя был в нашей комнате.
– Явился наконец! – обрадовался он. – А я уж заждался тебя. Заниматься пора. Или забыл уговор?
Ещё в наступлении мы с ним договорились, что он будет учить меня грамоте. Я хотел, чтобы у меня и у Вити было какое-то своё, только наше дело. И потом, почтальону без грамоты нельзя. Перед самой войной я должен был пойти в школу, приготовил книжки, тетради – и не пришлось. Я уже тогда хорошо читал, меня мама рано выучила. Потом у Третьяка я старался прочитать всё, что попадалось под руку. Правда, Третьяк столько наваливал на меня работы, но я ухитрялся выбрать время. А вот с письмом дело было плохо. Только буквы выводить научился.
