На этом расстались, обговорив пароль и место встреч для «Дибича», которого Герасимов отправит в Париж следом за Петровым.
Сергей Евлампиевич Виссарионов, исполняющий обязанности вице-директора департамента полиции, сошелся с Герасимовым в конце девятьсот седьмого года, когда стал чиновником для особых поручений при Петре Аркадьевиче, до этого онвыпускник Московского университета — служил по судебному ведомству и прокуратуре в свои сорок два года имел полную грудь звезд и крестов, ибо никогда не высовывался, но при этом в любое время дня и ночи был готов дать необходимую справку, памятью обладал недюжинной страсть к изучению права подвигла его на удержание в голове практически всех параграфов многотомных законов империи, поэтому-то фамилия его всегда, хоть порою и в последний момент оказывалась вписанной в наградные листы.
Выслушав аккуратную, точно дозированную информацию Герасимова, запомнив и оценив слова генерала, что «ситуация известна Петру Аркадьевичу», Виссарионов, подвигавши без надобности перья и бумаги на маленьком, несколько даже будуарном столе, ответил в обычной своей доброжелательной манере:
— Александр Васильевич называйте имя офицера, завтра же вышлем в Париж! Ваша просьба носит для меня совершенно особый характер.
— Нет, Сергей Евлампиевич, господь с вами, я не смею никого называть! Кроме как псевдонима «Дибич», я ничего называть не смею! Кому, как не вам, знать своих сотрудников?! И потом, вы говорите — просьба… Не просьба это, а наше общее дело. Петров может превратиться в такого сотрудника, который станет нам передавать из Парижа уникальные сведения, вы же знаете, как падки эсеры на романтические фокусы а он, Петров этот, романтический герой чистой воды… Правда, я не очень уверен в его психической полноценности, вероятно, он несколько свернул с ума в карцерах, но ведь мы имеем возможность перепроверять его, а то и вовсе отказаться от услуг, если поймем, что он нам гонит липу или, того хуже, работает под диктовку господ бомбистов.
— Как вы относитесь к подполковнику Долгову? — спросил Виссарионов после краткого, но видимого раздумья.
— Долгов? Не помню.
— Да ну?! Вячеслав Михайлович, из томского жандармского управления… Он уж три месяца как к нам переведен, вы с ним встречались…
— Высокий брюнет?
— Именно! А говорите, «не помню»…
Долгов оказался высоким, черноволосым человеком с непропорционально длинными руками, быстрыми, бегающими карими глазами и резким, командным голосом (когда-то служил в пехоте, гонял роту, видимо, с тех пор наработал эту привычку, — пока-то до мужичья докричишься).
