Впервые Дзержинский начал по-настоящему присматриваться к Клемансо, когда тот санкционировал подписание займа царской России; на следующий день после столь открытого предательства французским радикалом русской революции Ленин отметил, что самодержавие получило два миллиарда франков «на расстрелы, военно-полевые суды и карательные экспедиции».
Вплотную Дзержинский начал изучать политический путь Клемансо, когда в Петербурге пронеслись слухи о том, что в правительство «доверия» может войти не только Гучков, но и Милюков, старавшийся изображать из себя умеренного оппозиционера Столыпину (не Царскому Селу!). Высказывались также пожелания, чтобы выдающиеся мыслители типа Плеханова не отвергали предложений о вхождении в кабинет, если такое — паче чаяния, понятно, — удастся вырвать у сфер.
Именно тогда Дзержинский еще раз подивился скальпельной точности ленинской мысли, который постоянно упреждал об опасности блока с кадетами, «элегантная» контрреволюция пострашнее явной, охотнорядческой.
Действительно, думал он, как мог республиканец Клемансо, мэр революционного Монмартра в дни Парижской коммуны, став спустя двадцать пять лет министром, отдавать приказы на расстрелы рабочих?! Как он мог поддерживать Николая кровавого, дав ему заем?! Что двигало им?
Дзержинский походил по камере, вернулся к столику вмонтированному в стену каземата и дописал «Следует рассмотреть в высшей мере интересные тезисы; русская революция понудила буржуазию запада резко изменить свою внутреннюю и внешнюю политику, сделано это было стремительно безо всякой обломовщины капитал вышвырнул из правительств всех тех кто представлял абсолютистскую тенденцию девятнадцатого века произошла смена декорации; в Париже к власти пришел „ниспровергатель и республиканец“ Клемансо в Лондоне в кабинет рвутся „либералы“ Ллойд-Джордж и Черчилль сменившие старцев не умевших осмыслить смысл изменении происходящих в мире ускорение которым придала наша революция в Риме вместо дряхлых мумий появился мобильный Джолитти тоже „республиканец и либерал“. Процесс противостояния русской революции приобретает характер международный общеевропейский Горько то что запад воспользовался результатами нашей борьбы ускорил прогресс а Россия по-прежнему прозябает в спящем бездействии…»
— Хорошо работаете? — услыхал Дзержинский голос за спиной не двигаясь, поднял глаза, сквозь доски которыми было забрано окно каземата, светились звезды ночь голос узнал сразу — полковник Вонсяцкий.
