— Наверное, резон в этом опасении есть. Что тогда делать?
— Следует более активно разыгрывать грузинскую карту.
— Мортон, а как на это смотрите вы?
— Я согласен в Биллом. Думаю, надо разыграть с грузинами несколько простеньких комбинаций.
— Какие именно?
— Прежде всего постоянно напоминать, что Россия настроена агрессивно против Грузии. Для этого у нас достаточно возможностей. Среди парламентариев Грузии есть немало таких, кто с надеждой смотрит в сторону Запада. Пусть они знают, что Вашингтон однозначно поддерживает суверенитет и территориальную целостность Грузии.
— По-моему, — сказал Редгрейв, — русские также придерживаются такой позиции.
— На этом не следует акцентировать внимания, и все.
— Есть и другие возможности, — вернулся к теме Мердок. — Фирма «Ордонанс энд эквипмент трейдинг» не так давно обратилась в администрацию за разрешением на продажу и вывоз за границу партии военного обмундирования. Судя по всему оно закупается для Чечни…
— От чьего имени заключается сделка?
— Покупатель некий грузин Бадришвили, тесно связанный финансовыми интересами с Грозным.
— Разрешение на вывоз дано?
— Пока нет.
— Куда по заявке будет адресован груз?
— В Тбилиси.
— Груз большой?
— Три тысячи комплектов обмундирования. Это несколько тонн…
— О'кей. Попробуйте поторопить выдачу разрешения. И сделайте так, чтобы товар был адресован в Грузию транзитом через Москву. Можно подбросить русским информацию, что груз содержит военное снаряжение. Гарантирую, русские взбесятся.
Честность восхваляют все, но в то же время её все боятся.
Честность — в жизни часто оказывается сродни глупости. Когда её мало, можно на это жаловаться, если стало много — приходит пора бояться.
Честность должна быть выборочной, тогда она оплачивается. Тотальная честность может стать для общества и, особенно для его отдельных членов, такой же опасной, как СПИД или чума.
Честность — соль отношений в демократическом обществе равных возможностей, но люди умные должны понимать — пересол не только неприятен, но и опасен. Он портит вкус пищи, мешает людям жить.
Ярощук в свои сорок семь лет все ещё оставался дураком. Он слишком однозначно воспринимал истины, которые вещались публично и навязли на слуху и языке у всех.
Он не хотел понимать, что когда президент страны обещает гражданам положить голову на рельсы, если тем жить не станет легче, то это не ложь, не обман — это высокая политика. И что именно после таких обещаний, президент вынужден усиливать личную охрану от дураков, которые, не понимая ничего в политике, могут потащить его на рельсы, потому что жить им стало ещё хуже прежнего.
