В Хёрае нет ни боли ни смерти, нет холодов зимы. Цветы здесь никогда не вянут, а плоды никогда не опадают, и если человек отведает этих плодов хоть бы однажды, он никогда больше не почувствует жажду и голод. В Хёрае растут невиданные растения: Соринси, Рикугё-Аой и Банконтё, исцеляющие все болезни, а также волшебная трава Йошинси, которая оживляет мертвых, потому что орошается чудесной водой, единственный глоток которой дарует вечную молодость.
Люди в Хёрае берут свой рис из очень маленьких мешочков, но рис в них никогда не кончается, как бы много его ни было съедено. Люди в Хёрае пьют свое вино из очень маленьких чашечек, но нет человека, который мог бы осушить такую чашечку, как бы много он ни выпил.
Все это и еще многое другое рассказывается в легендах времен древних династий. Ноте, кто сочинил эти волшебные сказания, едва ли видели Хёрай, пусть даже как мираж.
Потому что в действительности там нет невиданных плодов, навсегда насыщающих отведавшего их, как нет никакой волшебной травы, избавляющей от смерти, источника чудесной воды, мешочков с неиссякаемым рисом и чашечек с неосушаемым вином, И это неправда, что болезнь и смерть никогда не посещают Хёрай, так же, как неправда и то, что там никогда не бывает зимы.
Зима в Хёрае холодная: ледяные ветры пробирают до костей, и шапки снега собираются причудливыми фигурами на изогнутых, как молодой месяц, крышах Дворца Дракона.
И все-таки есть чудесные вещи в Хёрае, и наиболее волшебная из всех никогда не упоминается древними авторами. Я имею в виду атмосферу Хёрая. Ощущение исключительности этого места таково, что восход в Хёрае кажется светлее, чем любой другой восход: молочный свет, который никогда не ослепляет блеском, поразительно ясный, но очень мягкий. Эта атмосфера не нашего современного века — она чудовищно древна, так древна, что я чувствую разверзающуюся пропасть при одной лишь попытке подумать — как она древна; и это не обыкновенная смесь из кислорода и азота. Она вообще соткана не из воздуха, но из духа, — сущности тысяч и тысяч поколений душ, смешанных в одно целое, необъятное, прозрачное. Душ людей, чей образ мыслей никогда не походил на наш. Какой бы смертный ни вдохнул в себя этот божественный эфир, он возьмет в свою кровь этих вызывающих волнение духов, и они изменят чувства его, обострив понятие о Пространстве и Времени до такой степени, что он сможет видеть только так, как привыкли видеть они, чувствовать только так, как чувствовали они, и думать только так, как когда-то думали они.
