— Ах, какое несчастье! Молодой человек благородного происхождения и путешествует один, да еще в такую погоду! Удостойте чести войти, молодой господин, А Вашего коня мы отведем в сарай с той стороны дома. Там ему будет тепло, Вы не беспокойтесь.
Томотада поблагодарил и вошел в крестьянскую хижину. В главной комнате в очаге горели стволы бамбука. Около огня сидели и грелись очень пожилой мужчина и девушка. Увидев вошедшего, они встали, вежливо поклонились и пригласили его к огню. Женщина стала готовить пищу для путешественника, а мужчина принялся подогревать сакэ[37]. Время от времени они задавали молодому человеку бесхитростные вопросы о дороге, о постоялом дворе, где ему пришлось провести прошлую ночь, и тому подобном. Между тем, девушка скрылась за ширмами, отделяющими другую комнату. К своему большому удивлению, Томотада успел заметить, что она чрезвычайно хороша собой, несмотря на весьма поношенную одежду и на сбившиеся в беспорядке длинные волосы. Странно было встретить такую красавицу в заброшенном и нищем доме. Его размышления прервал голос старика:
— Благородный господин, следующее жилье очень далеко отсюда. Ветер со снегом усиливается, и дорогу совсем замело. Поэтому снова пускаться в путь сегодня не стоит. Это очень опасно — можно заблудиться в горах и замерзнуть. А эта лачуга, хоть она и не достойна Вашего присутствия, так как в ней нет привычных для Вас удобств, сможет предложить Вам кров и тепло. Оставайтесь у нас до следующего утра. Да и конь Ваш устал. Пусть он отдохнет хорошенько, а мы его накормим.
Томотада принял это радушное предложение, втайне радуясь возможности подольше полюбоваться на молодую особу.
Наконец старая женщина поставила перед ним незатейливую, но обильную еду, а из-за перегородки вышла девушка, чтобы поднести ему вина. Она успела привести себя в порядок: переодеться в грубую, но чистую одежду из домашней пряжи и искусно причесать и заколоть свои блестящие вьющиеся волосы. Когда девушка наклонилась, чтобы наполнить его чашку, Томотада застыл, изумленный необычной грациозностью ее движений. Такого изящества и красоты он не встречал даже среди придворных дам. Тем более было странно слышать извинения старика, который запричитал:
— Господин, наша дочь Аояги[38] родилась здесь, в горах, росла в полном одиночестве и поэтому ничего не знает о хороших манерах. Мы умоляем Вас простить ее бестолковость и невежество.
Самурай стал протестовать, говоря, что почитает за счастье принять еду и питье из рук такой милой девушки. А та, уловив его слова и заметив восхищенный взгляд, смущенно зарделась, став еще краше. После этого молодой человек уже не мог ни есть ни пить — он только смотрел на это прекрасное лицо и тонкую фигуру. Увидев, что Томотада не притрагивается к пище, мать девушки сказала:
