А Влад носился по комнате. Такой живой. Такой неотразимо красивый. С греческим профилем. И несомненной голливудской улыбкой, которую он так легко променял на скучные бессмысленные вечера в дешевом ресторанчика. За потемневшей рюмкой в дрожащей руке…
С этого телевизионного вечера я твердо решил никогда не переступать порог цирка. Который я и впрямь не любил. Капа по-прежнему охотно приглашала всех нас на представление. И Влад частенько пользовался ее приглашением. А Гришка там торчал почти каждый вечер. Я же поджидал Капу у выхода. Она мигом находила меня в толпе. И заметив, радостно улыбалась.
– Паганини! – махала она мне рукой. И тут же обиженно поджимала губы. – Ну почему ты сегодня опять на пришел?
Я притворно вздыхал.
– Ты же знаешь, Капа. Я задержался в консерве. Сама понимаешь. Скоро конкурс.
Она смешно морщила нос.
– Все равно ты его выиграешь, Паганини. Я в этом не сомневаюсь.
– А я сомневаюсь. Вот почему и работаю.
И мы с ней потом всегда гуляли по ночному городу. Мы были с ней очень разные. И в тоже время нас с ней связывала необъяснимая сила. Она влекла нас друг к другу с бешеной скоростью. И мы уже не могли допустить. Чтобы хотя бы один вечер, одна прогулка по ночному городу не принадлежала нам.
Однажды мы встретили Вику. Она гордо шествовала по проспекту на высоченных каблуках. Как всегда – в мини-юбке, оголяющей ее крепкие ноги. Я невольно сглотнул слюну. Но тут же поспешно отвел взгляд.
– Привет! – она непринужденно встряхнула своими длинными блестящими серьгами. И они вызывающе зазвенели. А я в свою очередь подумал, какая она замечательная актриса. В своих же актерских способностях я сомневался. И, разговаривая с ней по-прежнему глядел куда-то вдаль.
– Привет, Вик, – вяло пробубнил я. – Ну, как твои дела? – ничего умнее спросить я не мог.
– Великолепно! – улыбнулась она мне. И оценивающе оглядела Капу с ног до головы.
– Вы по-прежнему трудитесь на кондитерской фабрике? – полюбопытствовала Капа.
– Нет, – печально вздохнула Вика. И ее крепкая грудь невольно (или вольно) всколыхнулась. – Меня уволили. За каждодневную кражу шоколада. Теперь я тружусь на игрушечной. Ты случайно, не нуждаешься, девочка…
Капа покраснела от злости. И я вовремя схватил ее за руку.
– Ну, мы пошли, Вика. Я к тебе как-нибудь забегу.
– Забегай, Паганини. Как-нибудь… – и она многозначительно подмигнула.
Капа шила целую дорогу нахмурившись и надувшись. И упорно не желала со мной разговаривать.
