Пение священника продолжалось около часа, и все это время он сыпал щепотки пепла на завернутый в полотно труп. Когда урна опустела, священник разбил ее, вытерев осколки об обмотки тела. Дух Халифа хранился во всем прахе, и отсутствие малейшего его количества могло иметь необратимые последствия.
Барджин отвлекся на камень некроманта, так как тот начал жутковатым, пурпурно-черным светом. Потом он опять взглянул на мумию, привлеченный вспышкой двух красных точек за тканью, которая прикрывала глаза. Барджин, надев чистые перчатки, аккуратно убрал ткань.
Через мгновение он отпрянул назад. Мумия поднялась на ноги.
Оно посмотрело на Барджина с жуткой ненавистью, глаза сияли двумя красными точками. Барджин знал, что мумии, как и почти вся нежить, ненавидят живых, а он как раз таковым и являлся.
– Назад, Халиф, – скомандовал Барджин, вкладывая в свой голос как можно больше властности. Мумия сделала еще один шаркающий шаг в его сторону.
– Назад, я сказал! – зарычал Барджин, скрывая страх за показной яростью. – Это я вернул твой дух, и ты будешь подчиняться мне, пока я, Барджин, не дарую тебе покой!
Свои собственные слова показались ему неуместными, но мумия неожиданно подчинилась, вернувшись на свое место.
– Повернись! – крикнул Барджин и мумия повернулась.
Улыбка расползлась по лицу священника. Он имел дело с обитателями нижних планов и поднимал нежить, вроде Мулливи, много раз, но это была гораздо более высокая ступень для него. Он воззвал к могущественному духу, вытащил его из могилы и заставил подчиняться себе. Барджин направился к двери.
– Заходи, Мулливи, – приказал он веселым голосом. – Познакомься со своим новым братом.
Пикел потряс своей волосатой головой и продолжил размешивать содержимое котла деревянной ложкой. Каддерли раздумывал над мрачными новостями Ивана.
– Ты можешь закончить арбалет? – спросил Каддерли.
– Могу, – ответил Иван, – Но на твоем месте я бы задумался о собственной судьбе, парень. На лице госпожи Пертелопы далеко не расцвела улыбка, когда она нашла свою шпалеру на моей кухне – и уж вовсе она перестала улыбаться, когда обнаружила, что Пикел пролил мясную подливку на угол.
Каддерли вздрогнул. Госпожа Пертелопа была очень терпимой женщиной, особенно когда дело касалось Каддерли и его изобретений, но она ценила свою коллекцию редкостей превыше всего. Шпалера, изображающая эльфийскую войну была одной из самых ее любимых.
– Мне очень жаль, что из-за меня у вас такие проблемы, – искренне сказа Каддерли, хотя его искреннее сочувствие не остановило его руку, залезшую в вазу, в которой смешивали крем для торта. – Я даже не думал… – Иван немедля рассеял его неловкость.
