- Джеремайас говорит, они ничего ни о чем не знают, ему непонятно, люди ли они вообще.
ПЛАКАТ
Изображающий в невинном голубом небе Дании le mongolfier a vapeur Jules Verne, или же Аэростат Юлий Примавера (филологическая беседа с Ректором Хьюго Твемундингом, в которой было решено элегантности ради, что vernus, раб, родившийся в поместье, с таким же успехом может происходить и от весны), в котором сидел Кувырок, десяти лет, в финском свитере, норвежском шарфе и американских джинсах, возложив одну руку на румпель, другую - на плечо Кварка, растирая его.
- Окаменелые Эобактерии Матабелеландского Фигового Дерева, произнес Кварк.
Прокариотичны. Какие-то еще. Три миллиарда лет назад. Почему Хизкийя продолжает нас гипостазировать, как квазиполовозрелых мужских особей?
- Он знает, что это приятно.
- По приказу изнутри, что вероятнее. Как только пускаешься во все это ну, обычное время проходит, в любом случае, - взрывающиеся звезды там, большой волчок, кошачьи колыбельки из флогистоновых струн, со временем на устоявшейся скорости, кроме тех моментов, когда все с ума сходит возле наружного края, а вместо начинки - космос, самое интересное - комариные личинки, но по мне, так лучше пускаться в эти дела голенькими, как тритоны, чтоб нужно было снаряжение красть и жратву, они были бы современнее парового шара.
- Со времени Моцарта.
- Из рассказа Виллема Бильдердейка(15).
- Эдгар Аллан По.
- Жюль Верн.
ЭЙДЕРДАУН
Спутанные волосы и нос картошкой - со стороны подушки, маленькая загорелая нога с поджатыми пальчиками - на другом конце. Питер спит на левом боку. Адам, проснувшись, едва заря начала сереть, продрогнув под своим покрывалом, выскользнул из постели и забрался к Питеру, наощупь удостоверившись, что рука бладшего братишки - там, где он и ожидал, обхватила его мышку.
СОВЕЩАНИЕ
- Тактика, сказал Расмус. Нужно будет придерживаться очень широких взглядов. Мы не можем выдернуть Джеремайаса из его мира - это будет сродни киднэппингу. Он остается у меня всякий раз, когда я могу его застать. Остается с Лейб-гвардейцем. Мы с тобой его кормим. Он терпит Адама и Кристиана, и бывают дни, когда они ему нравятся неимоверно. Дело будет в том, чтобы завоевать его.
- Я пробовала застольные манеры, сказала фру Оверсков, возведя глаза к потолку.
Я как бы неумышленно болтала с ним о том, что знать какие-то простые повседневные вещи - легче, чем невежество. Моряк знает свои узлы и лини, солдат - команды, а молодой человек - свои застольные манеры. Я говорила, что у нас с Питером и Адамом такое правило: пока ты чему-то учишься, это самое важное на свете, пока не станет твоей второй натурой. Мы это в игру превратили - с карточным столиком, приборами и тарелками. Ломоть морковного пирога у нас был бифштексом. Меня вдохновение посетило, и я предложила ему меняться: он меня научит чему-нибудь в обмен на то, чему я его научу.
