Судя по тому, какое огромное значение мы придаем перспективам развития демократии на Ближнем Востоке, евреи и христиане произошли не от Сима, Хама и Иафета, а от этих семи пар ослов.
Мы ценим демократию так сильно, что не возражаем против отправки наших солдат на убой в далекую, никому не нужную страну. Давайте зададим сами себе вопрос: почему? Почему демократия так важна для нас, что любое предложение, какие бы блага оно не сулило, будет немедленно завалено, если его сочтут недемократичным? Вот почему. Общество развивается. Его законы должны меняться, отражая изменения, происшедшие в обществе. При этом неизбежно оказываются задетыми интересы людей, групп, классов. В результате возникают конфликты. Демократия — единственный известный нам способ разрешить эти конфликты, не прибегая к насилию и угнетению. (Как видно на примерах Гражданской войны и взрыва в Оклахома-сити, гарантии от насилия не дает даже демократия.) Мы любим демократию, потому что нам отвратительны насилие и угнетение.
Существуют общества, которые нашего отвращения не разделяют. В таких обществах насилие и угнетение являются нормой жизни. Каждый член такого общества является либо угнетателем, либо угнетенным, чаще всего — и тем и другим. Таковы, хотя и не в равной степени, все мусульманские страны. Таковы, в максимальной степени, все без исключения арабские страны. Почему мы думаем, что им нужна демократия? Какие у нас есть основания для оптимизма, не считая либерального предрассудка, который, пренебрегая глубочайшими культурными различиями, нагло утверждает, что, вопреки всем известным фактам, все люди в глубине души одинаковы и мечтают об одном и том же? У меня нет ответа на этот вопрос.
Что поставило демократизацию арабских стран во главу Американской внешней политики? 11 сентября 2001 года. Если бы у нашей администрации был выбор, они и это нападение оставили бы без ответа, как, начиная по крайней мере с 1979 года, каждая американская администрация трусливо оставляла без ответа каждый угон самолета, каждый захват заложников, каждую бомбежку посольства, каждый из многочисленных направленных против нас актов джихада. На сей раз однако атака произошла на нашей территории, и у администрации не было выбора. Существовала ли возможность ответить врагу конструктивно? Могли ли бы мы раз и навсегда покончить с войной, развязанной против нас злобными дикарями? Ответ на этот вопрос очевиден. Все, что от нас требовалось, это признать, что нападение на нас было одной из многих битв джихада, и что джихад является неотъемлемым атрибутом ислама. После чего следовало объявить ислам в США вне закона, закрыть все мечети, разогнать все мусульманские организации, вышвырнуть из страны всех мусульман-иностранцев, интернировать всех мусульман с американским гражданством и только после этого, покончив с внутренними врагами, думать о том, как поступить с внешними.
