— Я хочу повесить ее в спальне, — услышал он голос матери.
— Только покажи мне, где, — ответил отец. — Лайам, ты мне поможешь?
— Конечно.
С картиной в руках Лайам последовал за родителями в спальню. Отец помог жене поудобней устроиться на кровати. Она обвела взглядом комнату и указала место.
— Вот здесь. Я хочу, чтобы это бросалось мне в глаза первым, когда просыпаюсь, и последним, прежде чем я засну.
Отец снял картину, уже висевшую на стене, и заменил ее полотном Джильды Рейне.
— Волшебно, — сказала Карен. Майкл обнял жену.
— Да, правда, волшебно.
Лайам поглядел на мать, затем повернулся к отцу.
— То есть ты понимаешь эту картину? Майкл быстро отодвинулся от Карен.
— Твоя мать просто влюбилась в один рисунок Джильды Рейне, который висел в больнице. Я спросил, что уж такого замечательного в этой картине, и мне объяснили.
Лайам понимающе посмотрел на отца.
— Мне тоже пришлось выслушать объяснения, прежде чем я понял.
Отец вышел из комнаты и вернулся, держа в руках два пригласительных билета с золотым обрезом.
— Раз уж ты здесь, я хотел попросить тебя об услуге. В субботу вечером будет благотворительный бал, мы с твоей матерью решили не ходить. Но кто-то из Эллиотов должен присутствовать. Тебе нужен смокинг и дама. Найдешь кого-нибудь?
Перед мысленным взором Лайама возникли фиалковые глаза Обри. Нет. Ни в коем случае. Ему придется найти кого-нибудь еще, у кого есть вечернее платье и нет планов на субботний вечер.
— Конечно.
— Вот и хорошо.
— Ну что, тогда я ставлю шампанское на лед и заказываю обед в мамочкином любимом ресторане? — предложил Лайам.
Где он возьмет эту девушку в вечернем платье? До субботы осталось так мало времени. У него не было свиданий с того незабываемого рождественского обеда, на котором дед выкинул свой легендарный фортель. Но не станет же он объяснять это отцу. Если его родители хотят, чтобы Лайам пошел на благотворительный бал, он пойдет на благотворительный бал, в смокинге, с дамой и всем, с чем положено.
Обри смотрела на мужчину, стоявшего рядом с ней, и грезила о постели. Мягкой постели с шелковыми простынями и пышными подушками. Забраться в нее и уснуть. И никакого секса!
Мысль о сексе сразу повлекла за собой мысли о Лайаме Эллиоте.
Обри сердито вздохнула и посмотрела на свои украшенные бриллиантами часики. Как долго удалось продержаться на сей раз? Меньше часа назад она в очередной раз поклялась себе никогда не думать о Лайаме Эллиоте и о том, что между ними было. Как мало у нее силы воли! Но это только потому, что она устала. Последние пять ночей Обри почти не спала, стоило улечься в постель, как она сразу начинала думать о Лайаме, а когда удавалось уснуть, снился ей тоже он.
