– Ты, грязная потаскуха! Значит, тебя ко мне тянет, верно?
– …укусить вас, если вы меня принудите силой. – Она улыбнулась ему, хотя рукам было больно от его хватки, и гнев грозил перелиться через край. – К тому же мне нечего терять, а вы ничего не можете предложить.
Граф отпустил ее левое запястье и отвел назад руку. Миракл твердо была намерена оказать сопротивление, но вспомнила удары Уилкота и зажмурилась.
Однако удара не последовало. Карета резко остановилась, и лорд Хэнли качнулся назад.
Миракл вырвала руку и переместилась с его колен на свое место. Ночную тишину разорвал выстрел, за ним последовал еще один, мимо окна с треском пролетели пули. Выругавшись, граф неловко засуетился, торопливо застегивая штаны. Воспользовавшись случаем, Миракл вытащила у него из кармана пистолет.
Ночной воздух взрезал, как ножом, разбойничий окрик:
– Кошелек или жизнь!
Карета снова покачнулась. Что-то ударилось о землю.
Миракл без малейшего сожаления уткнула дуло пистолета лорду Хэнли в шею.
Руки графа застыли, так и не успев заправить рубашку за пояс брюк.
– Бога ради! Ведь вы не пристрелите меня?
Миракл почувствовала сумасшедший кураж.
– О, я как раз могу это сделать. Что значит еще одно убийство для женщины, приговоренной к повешению за уже совершенное? Оставьте в покое вашу рубашку! Держите руки так, чтобы я могла их видеть!
Граф поднял руки над головой и метнул в нее полный ненависти взгляд:
– Я никогда бы не причинил вам зла.
– Вы уже причинили.
Заскрипели рессоры: кучер и остальные спускались на землю.
– Вы о том, что произошло на яхте? Господи! Да я хотел…
– Ах, оставьте, милорд! Вы что же, хотите сказать, будто только что, грозя мне кулаком, играли в игры? Джентльмен, который сейчас собирается нас ограбить, увы, тоже в них не играет, да и я не шучу.
– Ей-богу, отдайте пистолет! Или вы хотите быть изнасилованной бандитом прямо у дороги?
– Меня чуть было не изнасиловал граф, и я не вижу никакой разницы между ним и бандитом. Пожалуй, я даже предпочту последнего.
Миракл распахнула дверцу кареты и, продолжая целиться графу в грудь, выпрыгнула на дорогу. Трое слуг толпились у живой изгороди с поднятыми вверх руками. Мушкетон кучера валялся на дороге вместе с оружием, вероятно, принадлежавшим двум другим слугам.
Одинокий всадник, вооруженный двумя пистолетами, держал их под прицелом. Его нос и подбородок были скрыты под черным платком. Из-под полей шляпы, как острие ножа, пронзительно сверкали глаза.
