И все-таки Райдер отстранился – его глаза чернели, как две бездны – и выпустил ее из рук. На его скулах еще блестела испарина страсти, но он уронил голову и уставился на свои сцепленные руки.
– Я должен просить у вас прощения, – сказал он. – Ничего подобного я еще не испытывал в жизни. Я не хотел…
Миракл приложила палец к его губам. По ее щекам текли слезы. Подобно золоту в плавильном тигле, она очищалась от всего наносного, и от нее оставалась лишь самая чистая субстанция, высвобождалась ее суть. Обжигающее желание и страдание Райдера глубоко проникали в ее сердце, и она неосознанно потянулась к нему и снова поцеловала, слегка приоткрыв губы, похожие на распускающиеся лепестки, она отмеряла ему полной мерой и столько же получала взамен.
Райдер тотчас подчинился ей. Миракл почувствовала это губами, сердцем, поняла это, ощутив боль и тоску в преддверии неизбежных страданий. Его ласки, как шепот обольщения, касающийся губ, все дальше и дальше влекли ее за собой, и она отзывалась на них нежными прикосновениями языка, пока боль, терзавшая ее сердце, не растаяла, как кристаллики засахаренного меда под солнечными лучами.
Лорд Райдерборн был самым прекрасным мужчиной из всех, кого ей доводилось встречать. Она не могла оттолкнуть его. Он тоже не мог перед ней устоять.
Она мягко прервала поцелуй и снова коснулась пальцем его воспаленных губ.
Райдер сделал глубокий вдох. В его бездонных глазах светилась мощь ночного океана.
– Обещаю никогда больше не покупать вас: ни за деньги, ни за что-либо другое, – сказал он. – Я пришел сюда не за тем, чтобы домогаться или соблазнять вас, навязывать вам свое внимание или принуждать вас выполнять условия договора.
– Ни минуты в этом не сомневаюсь.
Свеча оплыла. Райдер подошел к столу и принялся складывать золотые в аккуратные стопочки.
– Я не буду уподобляться остальным, – проговорил он.
Миракл приблизилась к окну. В стекло тихо барабанил дождь. Снаружи не было ничего, кроме сырости и непроглядной тьмы.
Миракл прижала ладонь к холодному стеклу.
– Вы просто не можете уподобиться остальным, лорд Райдерборн, даже при желании, хотя это ровным счетом ничего не меняет.
– Если вы действительно так думаете, – ответил Райдер, – это меняет решительно все.
– Потому что одну удивительную ночь, словно вырванную из времени, нам было хорошо вдвоем?
– Если угодно. И я полагаю, это дает вам право называть меня Райдером.
– Как ваши друзья?
– Да. Почему бы и нет?
Миракл с минуту молчала, обдумывая его слова, затем промолвила:
