Высокий, мощный мужчина, мокрый как тюлень. Молодой, стройный и во всем великолепии своей мужской силы.
– Я Райдерборн, – сказал он.
Миракл подавила усмешку.
Вот так просто: Райдерборн. Какое высокомерие полагать, будто его знают. Даже если его титул пока что всего лишь титул учтивости[1], положение старшего сына и наследника герцога Блэкдауна уступало только положению маркиза. Его имя, если ей не изменяет память, Лоренс Дюваль Деворан Сент-Джордж, для друзей – просто Райдер.
Для немногих, избранных друзей!
Для веселых молодых джентльменов, которые распутничают, пьют и прожигают молодость и состояние, он был лишь предметом досужих сплетен. Гордый отпрыск Сент-Джорджа – святого Георгия, – которому выпало стать одним из самых могущественных аристократов Англии. Что ж удивительного, если лорд Райдерборн шел своим, особым путем, возвышаясь над остальными?
Миракл иногда видела его издали в Лондоне, разумеется, в окружении стайки льстецов. И сейчас, даже вымокший до нитки, он был все тот же. Она наблюдала за игрой его мускулов, пока он вычерпывал из лодки воду. Хоть взгляд его зеленых глаз оставался настороженно-холодным, выглядел он весьма привлекательно.
Киль ялика заскрежетал о гальку. Лошадь остановилась по копыта в воде и встряхнулась, как собака. Наследник герцога натянул на ногу испорченный морской солью сапог и выпрыгнул из лодки. Разбрызгивая воду, он прошлепал к лошади и потрепал ее по черной шее. Конь выпустил из ноздрей струю воздуха и еще раз встряхнулся. Наследник герцога отвязал канат от хвоста животного, затем прошелся по берегу, собирая одежду, которую, должно быть, бросил здесь раньше.
Лошадь ждала, наблюдая за ним.
Он вернулся, протягивая женщине тяжелый плащ, а сам накинул на плечи сюртук и водрузил на голову шляпу.
– Кто это учинил над вами такое, мэм?
Словно не замечая протянутого ей плаща, Миракл устремила взгляд на океан. Белые барашки волн под низко нависшими тучами теперь вздымались еще выше. Вопреки какому-то странному зарождающемуся в ней веселью сердце ее оставалось безучастным ко всему, словно окаменело от горя.
– Никто, милорд. Произошел несчастный случай.
– Вас били. С вас сорвали одежду и пустили дрейфовать в открытое море. Кто это сделал?
Миракл, качнув головой, снова вздрогнула, всерьез обеспокоившись тем, что может сделать нечто в высшей степени неуместное – громко расхохотаться или ни с того ни с сего самым что ни на есть вульгарным образом загорланить песню.
