Лаская взглядом ее гладкие, стройные ноги, Рорк почувствовал уже хорошо знакомую вспышку желания и неохотно признал, что он ее хочет. А кто бы не захотел? Ум и красота делают женщину привлекательной; прибавьте к этому оказание ей экстренной помощи в опасной ситуации, и какой мужчина не пожелал бы после этого уложить ее в постель?
Но это чувство оказалось намного более глубоким, будь оно проклято. За журналистским любопытством и вульгарным мужским голодом он ощущал почти непреодолимое стремление защитить ее. Чувство, непрошеное и чреватое неприятностями, наполнило его решимостью избежать обмана или ловушки.
В других обстоятельствах Рорк мог бы насладиться со своенравной, но пылкой Дарией Шиа любовными играми среди измятых простынь. Блеск желания, который он заметил в ее осторожном, пристальном взгляде, не оставлял у него никакого сомнения в том, что она тоже получит от этого удовольствие. Но с того момента, как он нашел ее лежащей ничком в грязной луже у ног полицейского, который, возможно, перед тем пытался ее убить, она стала героиней сюжета.
И это наложило на нее своего рода табу.
– Эй… – Он провел тыльной стороной руки по ее лицу. Глаза ее распахнулись, а колени уже подгибались, и, если бы он не подхватил ее на руки, она бы свалилась на мраморный пол. – Разве тебе не удобнее было бы в кровати?
– Кровать… – Она выдохнула это слово так, как будто оно было самым прекрасным в английском языке. – Да. – Ее ресницы медленно опустились, и она снова заснула. Теперь уже на руках у Рорка.
Голова ее покоилась под его подбородком, и Рорк вдыхал въевшийся в волосы больничный запах. Но за специфическим запахом антисептиков он уловил слабое дуновение того изысканного аромата, который, вместе с соблазнительным ощущением тепла женских грудей, прижатых к его телу, вызвал новый порыв запретного желания.
Рорк отнес Дарию обратно в спальню, уложил на кровать и укрыл хлопковой простыней, вытканной из таких тонких волокон, что она казалась шелковой. Ее рука, покоившаяся поверх простыни, была покрыта кровоподтеками. Рорк провел пальцем по одному из лиловевших синяков; ее кожа была нежна и ароматна, как лепесток магнолии. Он стал гадать, втирала ли она этот ароматный лосьон в кожу всего тела, мучил себя вопросом, наслаждался ли человек, чье кольцо она носит, натирая этим лосьоном ее спину, бедра, грудь…
Чувствуя к себе отвращение из-за того, что в нем оживают столь примитивные инстинкты, Рорк не слишком нежно опустил ее руку и решительно отвернулся.
