– Это я, – произнес ставший теперь привычным глубокий голос. – Ты уже в приличном виде?
– Это как посмотреть. Зависит от личного вкуса и терпимости. – Она вздохнула и подчинилась неизбежности. Выбор все равно невелик: выйти в этом наряде либо в больничной ночной рубашке, то есть практически никакого выбора вообще нет. – Ничего не говори, – предупредила она, как только Рорк вошел в палату. – Ни единого слова.
Не так-то это легко. Рорк частенько попадал в неприятности только из-за того, что не умел держать язык за зубами.
– И не бросай никаких взглядов, ни косых, ни сальных.
– Все, что прикажешь. – Вопреки благому намерению его глаза, блуждая по палате, неуклонно останавливались на ее грудях цвета слоновой кости, которые напоминали ему спелые гранаты на золотом блюде.
– Вообще не смотри на меня.
Он покачал головой.
– Моя мама, истинная южанка, взращенная и взлелеянная как нежный, изысканный цветок, постаралась всех мальчиков О'Мэлли воспитать джентльменами. И я пытаюсь соответствовать ее высоким стандартам. Но увы, любовь моя, ты требуешь невозможного.
Дария расстроенно вздохнула и сразу спохватилась: от вздоха ее груди фактически вылезли из позолоченного бюстгальтера.
– Что ты скажешь относительно мужчин, предпочитающих в женщинах гипертрофированные молочные железы умственным способностям?
– Ничего не могу сказать от имени большинства мужчин. Но лично я всегда думал, что вообще-то наша братия, за исключением какой-то горстки, чрезмерно восхищается пышными формами. Что касается умственных способностей, то пустоголовые женщины мне быстро надоедают.
Дария определенно не была расположена говорить на эту тему. В особенности в таком положении, когда его пристальный пылающий взгляд чуть не обжигал ей кожу.
– Ты мне что-то говорил о необходимости отсюда уйти.
Тон ее был надменным и подчеркнуто холодным, разительно не совпадая с фривольным нарядом жарко вспыхнувшим лицом. Рорк не кривил душой, говоря, что предпочитает умных женщин, и сейчас боролся с дурацким желанием подмять ее под себя прямо здесь, на узкой больничной кровати.
Проклятье! Сейчас главное – сохранить ей жизнь, разобраться в этом загадочном деле и, возможно, использовать его, чтобы доказать руководству своей телекомпании, что он вовсе не перегоревший мотор, как они полагали.
– Если ты оделась, то я готов.
Они покинули больницу через боковую дверь в конце узкого темного коридора. Над дверью светилась ярко-красная надпись, предупреждающая о том, что этот выход предназначен только для имеющих пропуск сотрудников.
