Вино было выпито, обмен взглядами состоялся. Глаза говорили больше любых слов. Степанида закусила губу и вдруг, словно вспомнив что-то, встала из-за стола. Вышла в соседнюю комнату и вернулась со старинной иконой в руках. Валя знала, что висела она раньше в комнате бабушки и дедушки. Маме она была очень дорога. Она жестом попросила сидящих подойти к ней. Вадим и Валя стали напротив. На них внимательно смотрели глаза Божьей Матери с иконы. Под этим мягким и одновременно строгим взглядом Вадим почувствовал, как сбивается его дыхание. Он быстро посмотрел на Валю и понял, что она волнуется не меньше.
— Хоть вас благословлю, дети, — тихо сказала Степанида. Перекрестила их и поняла, что вот-вот заплачет. — Хотела, чтобы и меня отец с матерью благословили, да, видно, не судьба. И у Валюши я одна. Наверное, она рассказывала о себе немного. Отец уехал, не зная, что она должна появиться на свет. Я и сама не знала. Ждала его всегда и сейчас бы приняла без упреков. Только спросила бы: почему так долго не возвращался?
Степанида замолчала. Еще раз перекрестила молодых и унесла икону. Потом вернулась и пригласила их снова к столу. Вадиму захотелось курить. Он извинился и вышел во двор. Ему казалось, что в последний раз он делал это так давно, что от нетерпения все никак не мог прикурить сигарету. Как только он вышел, Валя подошла и прижалась к матери. Девушку переполняла благодарность за то, что именно так приняла та ее выбор. Она всегда была ей близкой подругой, не каждая дочь скажет такое о матери. Степанида гладила ее спину, не заметив, как слезы полились из поблекших серых глаз. В них была радость за Валюшу. Была грусть оттого, что собственная жизнь превратилась в долгий день ожидания. Некого винить. Она сама решила, что так должно быть. Никого не принимало сердце, словно приворожил ее Сергей Нестеров своими зелеными глазами. Ведьминские, говорят. Они видели ее молодой, красивой, влюбленной, горевшей желанием. Что ж они льются, эти слезы? Пожалела себя все-таки. Не нужно. Праздник ведь какой — дочка нашла свое счастье. Того и гляди, внуков родит, вот будет радость. Заполнятся ее одинокие вечера. Ведь станет она приезжать сюда подышать с ребятней чистым воздухом, попить парного молочка со свежим медом. Степанида немного отстранилась от дочки и, утирая глаза, сказала:
— Что за чепуха получается: слезы сами бегут, шальные.
— Я все понимаю, мамочка. Ты ведь не из тех, кто может, завидуя счастью, строить препоны. А ведь бывает и такое.
