Пару ночей он искал в себе признаки этого; как мнимый больной, находящийся в дурном расположении духа, он был уверен, что охлаждение неизбежно. Расхаживая по комнате или лежа среди смятых простыней, он отыскивал в своих чувствах знакомые признаки: ощущение скуки, притупление желаний, сожаление, что мог бы провести вечер лучше с хорошей книгой. Короче, все те симптомы, которые месье X описывал как «оскомину от затянувшегося романа».
Но Жозеф не находил их (и даже если бы его увлекла хорошая книга, ему бы обязательно, захотел ось узнать мнение Мари-Лор о ней). И во рту было не ощущение оскомины, а вкус молодого красного вина. Его страсть не ослабевала. Даже сейчас она была более желанна, чем раньше.
Всему этому он не находил объяснения. После чувственных бурь, пережитых за эти недели, он казался себе выброшенным без компаса на необитаемый остров во власть своих желаний. «Следует вырвать лист из книги месье X, — подумал он. — Вырезать место, где говорится о связях, убрать эту ужасную метафору о кораблекрушении и компасах». В любом случае его теперешняя связь, безусловно, скоро закончится. Прогнав эти мысли, он вернулся к письму Жанны.
«… наш предстоящий брак намного облегчил мою жизнь, дядя все еще беспокоится о моей репутации, но даже он убедился, что мы нашли способ прекратить сплетни или хотя бы ограничить их более безобидной клеветой. Унизительно подчиняться обстоятельствам, но, признаюсь, я перед вами в долгу, mon vieux, и сделаю все, что в моих силах, чтобы ваша жизнь была приятной, насколько это возможно. Конечно, мы найдем кого-нибудь для вашего развлечения. Или в вашем стиле по-прежнему часто менять этих „кого-нибудь“? Если так, то это не будет длиться вечно».
«Неужели это правда, — подумал он, — что мне больше не хочется менять этих „кого-нибудь“?»
«И естественно, я с нетерпением предвкушаю тот момент, когда месье X перестанет быть пресловутым плохим мальчиком и уступит, как обыкновенный смертный, потребности в любви…»
Черт бы побрал Жанну! Жозеф был рад, что все складывается для нее так хорошо, но это не давало ей права подшучивать над ним.
Даже если она делала это по-дружески.
И проявляла такую возмутительную проницательность.
Он оторвался от письма и посмотрел на огонь.
— Надеюсь, ничего не случилось? — Невестка не спускала с него глаз.
Жозеф притворился, что не расслышал. «Пусть поволнуется, — подумал он, — хотя бы еще несколько минут. Пусть побеспокоится, не встретят ли ее замыслы какие-либо препятствия».
