Карроинги сидел на гнезде, собрав под собою весь последний свой выводок. Когда пышнохвостый динго со всей силой набросился на Карроинги и вцепился ему в шею, эму поднялся, захлопал крыльями и отпрянул в сторону. Но вместо того чтобы броситься бежать, как этого ожидал динго, Карроинги приготовился к бою. Он был взбешён.
Тонконогие пушистые птенцы с писком и криком разбежались в разные стороны, ища укрытия под покровом темноты.
Динго приник к земле, готовый к прыжку; жёлтые клыки его оскалились. Карроинги откинул назад голову и подпрыгнул на три фута в воздух, выбросив вперёд правую ногу, вооружённую сильным когтистым средним пальцем. Но динго рванулся в сторону, и острый коготь эму только слегка задел его ногу. Взвыв от злобы и недоумения, динго снова бросился на Карроинги, но в награду получил лишь ворох перьев из его крыла себе прямо в рот.
Собака упала и тут же повернулась на бок. Карроинги снова подпрыгнул, его тяжёлая ступня опустилась на извивавшегося динго, нанеся ему в бок рану в восемь дюймов длиной и в четыре глубиной. С душераздирающим воем динго потащился прочь и замертво упал на землю.
У Карроинги и раньше было несколько успешных схваток с другими самцами-эму, двоих он даже убил. Когда же разнеслась весть о его великолепной и нежданной победе над динго, поверженный труп которого каждый мог увидеть и обнюхать, эму с радостью признали Карроинги своим вожаком.
ВЫСТРЕЛ НА РАВНИНЕ
Но царствование Карроинги было недолгим.
На вязкой песчаной равнине, куда эму вынуждены были теперь отступить, прожить становилось всё труднее. Только сливовые деревья угощали их своими кислыми сочными плодами, основная же еда – трава – оставалась маленькой и худосочной. Засухи повторялись. Бесплодная равнина покрылась трещинами и обнажила свою гранитную основу. Стало трудно по ней ходить. Кое-где земля была усеяна острыми камнями, в которых, как в гладких костях черепа, отражалось солнце. Чтобы добыть себе воду, эму приходилось долго и упорно копать в расселинах между скалами или в растрескавшейся от долгой засухи земле. Жёлтый, обжигающий свет безжалостно палил серые деревья, похожие на огородные чучела, с увядшими узкими листьями. Обращённые своими вершинами к солнцу, они словно бы просили у него пощады.
Это была страна без тени.
Лишь океан густого, мерцающего тумана колыхался под немилосердным небом. Песок, и кустарник, и даже само небо казались выгоревшими до мертвенно-жёлтого цвета под постоянными лучами солнца.
